Лицо на пакете молока

Девушка понимала, что говорит маме неприятные вещи, поэтому отвернулась, чтобы не видеть выражение ее лица.

– Дитя нашего века, – ответила та, пытаясь превратить все в шутку. – Для вас пицца лучше любого домашнего пирога, а чизбургер из «Макдоналдса» лучше тушеного мяса.

Папа попросил добавки, чтобы морально поддержать супругу. Он громко нахваливал вкус и текстуру подливы. Джейн понимала, что все ждут от нее извинений.

– Как школа? – поинтересовался папа.

– Как обычно. Ничего нового.

Мистер Джонсон сделал глубокий вдох.

– У нас была отличная тренировка. Я с нетерпением жду следующей игры. В средней школе Линкольна все приличные спортсмены уже закончили обучение, так что у нас есть все шансы их «сделать». Может, зайдешь? Ты еще не видела, как моя команда играет. Приходи завтра на игру.

Он был горд своей командой, как мальчишка, и хотел показать ее во всей красе.

«Можно разместить объявление в каком-нибудь номере воскресной газеты в Нью-Джерси, – думала в это время Дженни. – Но что там написать? “Опишите Дженни Спринг. Кто такая Ханна?” Если в Нью-Джерси у меня есть родители, это даст им надежду, что их ребенок жив. Надежду, что он где-то живет, что ему их не хватает и он хочет их видеть… Я действительно существую. Но мне не нужны другие родители. Меня все устраивает. Как я могу иметь мать и отца, но при этом по ним не скучать и не хотеть их видеть? Неужели я такой бесчувственный монстр? Хотя если я знаю, что они где-то есть, то как спокойно жить дальше и оставить их в ситуации полного неведения о моем существовании?»

Как и почему мама и папа это сделали? Неужели они такие ужасные люди?

Отец протянул руку, взял ее за волосы на затылке, собрал их в хвостик и уткнулся в него лицом.

– Дженни, ну пожалуйста, – произнес он умоляющим голосом. – Ты мне нужна. Я хочу, чтобы ты нас поддержала. Приведи друзей. Пусть с тобой придет вся школа и за нас поболеет.

– Папа, не тяни так, – сказала она, освободила волосы из его ладони и тут же поняла, что ранила и его.

«Он ведь любит меня, – мелькнула мысль в голове. – Как преступление и похищение ребенка могут вылиться в любовь?»

– Сегодня будут показывать отличный фильм. Не хочешь вместе посмотреть? – предложила мама.

– Не могу. Слишком много домашки.

Дженни встала из-за стола и убрала свою чистую тарелку, после чего поднялась в свою комнату, закрыв за собой дверь. Девушка пыталась не думать о родителях, но она любила теплые, добрые и доверительные отношения, поэтому размолвка не давала ей покоя.

Она попыталась успокоиться, осмотрев свой гардероб, решая, что наденет завтра на «почетный завтрак» – мероприятие, организованное для преуспевающих учеников. Первая четверть закончилась, время стремительно неслось в сторону зимы и Рождества, которое придет совсем скоро, и настанет пора переодеться в любимое зимнее пальто. Вдруг резко захотелось сменить весь гардероб. Она задумалась, поедут ли они с мамой за покупками.

Шопинг!

Воспоминание поразило ее как гром среди ясного неба. Это был самый подробный и реалистичный кошмар наяву. Даже с диалогом.

Они покупали одежду.

(Кто «они»?) Девушка не видела их со стороны, но слышала:

– Нет, Дженни, тебе уже надарили достаточно ношеной одежды.

– Но, мамочка…

– Не сейчас! Ты же видишь, я занята близнецами!

– Но мамочка…

– Тебе точно не нужна кожаная сумка.

Девочка идет куда-то одна, находит место с высокими крутящимися стульями, садится и раскручивается, отталкиваясь руками от прилавка. Он сделан из светло-зеленой пластмассы, салфетки вылезают из прорезей в коробочках.

Рядом садится женщина с длинными блестящими волосами и покупает ей мороженое.

Около восьми вечера в дверь ее комнаты постучался отец.

– Солнышко, я могу войти?

– Конечно.

«Что это за женщина? – думала Дженни. – Моя мать? Другая жена папы? А та, с которой я была в магазине? Она звала меня “Дженни”. И я отзывалась. Это и есть мое имя».

Мистер Джонсон нерешительно вошел, словно никогда не был в ее комнате и не знал ее саму.

– Что-то не так, дорогая? Почему ты на нас злишься?

Он был высоким, сильным и худым человеком, который легко и не задумываясь съедал добавку… Папа рано поседел, но волосы не растерял. У него была выдающаяся серебряная шевелюра.

– Почему ты так решил? – ровным тоном спросила она.

– Потому что так оно и есть. Ты ведешь себя очень резко. Что происходит?

– Лучше ты мне расскажи.

Она хотела заставить его дать ей ответы, не задавая никаких вопросов. Они были мирной и дружной семьей, никогда не ругались. Дженни даже не могла вспомнить случая, когда говорила родителям гадости. Но отец ничего не сказал, потому что даже не знал, о чем должен рассказать.