Лицо на пакете молока

Она внимательно посмотрела на Дейва, чтобы понять, что он за человек, оценить его внешний вид, и поняла, что он задал какой-то вопрос.

– Прости, прослушала, что ты сказал?

– Я спросил, откуда ты? Я вот в прошлом году приехал сюда из Колорадо.

Дженни поняла, что Дейв хочет завести настоящий разговор. Впечатления человека, который приехал из дальних мест, – это классическое начало хорошего разговора по душам.

«Но я-то не знаю, откуда я, – подумала она. – И на самом деле не знаю, кто я такая».

Завтрак подошел к концу. Половина сидевших за столом учеников уже разбежалась по своим делам. Среди них был и Дейв.

Подошла Сара-Шарлотта.

– Дженни Джонсон, – прошипела подруга, – могла бы хоть поговорить с этим парнем. Что с тобой происходит?

– Не знаю, – призналась она и представила, что будет, если рассказать Саре-Шарлотте историю о своем похищении.

– Он же не тянул тебя сразу в постель, а просто вежливо общался.

Дженни не очень понимала, почему подруга выразилась именно таким образом. Один поцелуй с Ривом еще не делает ее сексуальным маньяком.

– И он, кстати, был очень милым, – продолжала Сара-Шарлотта. – Я на него давно обратила внимание. Странно, что ты в упор не замечаешь людей, с которыми учишься в одной школе.

Во время уроков Дженни витала в облаках. Она делала все на автомате: говорила, писала, переходила из одного класса в другой, но при этом постоянно думала только о фотографии на коробке и чемодане на чердаке.

Во второй половине дня был дождь, и Рив подвез ее до дома. Так хотелось сказать ему, что она влюблена. Или предложить сходить в кино. Или сказать: «Не дружи с Дейвом, дружи со мной». Но Рив постоянно менял радиостанции, недовольный музыкой, которая играла. Хотелось, чтобы он ее снова поцеловал или заговорил о том поцелуе.

– Я не умею болтать ни о чем, – призналась она. – Завтрак был просто кошмарным. Словно я заполняла какую-то бюрократическую анкету.

Парень рассмеялся:

– А мне понравилось. Все девчонки со мной флиртовали.

«Ну, зачем он это сказал? – мрачно подумала она. – Я совсем не хочу его ревновать!»

И вслух сказала:

– Дейв задавал мне вопросы, на которые я не знала ответов.

– Да всего лишь о том, где ты родилась, – ответил парень. – Разве ты не могла ответить этот вопрос?

– Рив, на такие вопросы у меня нет ответов.

Он громко застонал:

– Ты говоришь, как на уроке философии. Я таких разговоров совсем не понимаю. Давай как-то попроще.

– Если я поделюсь с тобой секретом, сможешь его никому не рассказывать?

– В семье Джонсонов есть секреты? Что-то мне не верится.

– До недавнего времени мне тоже не верилось. Я не знаю, что со мной происходит – может, схожу с ума, может, во сне, как сомнамбула, наркотики принимаю. Или…

– Или что?

Она чувствовала, что не может признаться, ведь он слишком хорошо знал ее семью.

– Дженни! – услышала она громкий голос. – Приехали. Вылезай.

Девушка с недоумением на него уставилась. Кто он? Она его вообще раньше видела? Пальцы никак не могли найти ручку двери. Руки словно свело предсмертной судорогой.

Она помнила, как слезала со стула, который мог находиться только в торговом центре в Нью-Джерси. Помнила, что оставила недоеденным ванильное мороженое. Помнила, как кто-то взял ее за руку и произнес: «А теперь давай прокатимся». Помнила, что после этих слов рассмеялась… Она была довольна. И пошла.

«Я променяла настоящую семью на ванильное мороженое!» – думала Дженни Джонсон.

Она прошла сквозь изгородь между двумя домами. Обе машины родителей были на месте. Девушка медленно брела под моросящим дождем. Около двери вытерла подошвы ботинок о резиновый половичок.

Судя по запаху, мама недавно сварила кофе, бодрящий запах которого наполнял теплотой весь дом. Дженни вошла на кухню и увидела идеальную сцену: папа наливал в кружку молоко, мама насыпала сахар в сахарницу. Тикали часы, на столе размораживался вынутый из морозилки пирог.

«Я сойду с ума, если не узнаю, в чем тут дело. Реально поеду головой», – подумала она.

Не выпуская из рук рюкзака и чувствуя, как дождевые капли текут по лицу, девушка произнесла:

– Я хочу знать, почему в доме нет ни одной моей фотографии, где мне меньше пяти лет. Даже если у вас тогда не было фотокамеры, можно было сфотографировать меня в фотоателье. А еще кто такая Ханна, бумаги которой лежат в чемодане на чердаке? И почему вы не хотите показать мое свидетельство о рождении?

IX

Наступила долгая тишина. Дженни казалось, что она вот-вот упадет. Рука отца прилипла к кружке. Мама вцепилась в ложку. Девушка не могла ни убежать, ни подойти ближе. Словно все были парализованы демоном кошмара наяву.

Потом миссис Джонсон медленно осела на стул. Мистер Джонсон так же медленно поднял голову и посмотрел в глаза супруге. Потом синхронно они кивнули. Дженни хотелось закричать. Она вцепилась в свой рюкзак, словно собиралась его бросить, как гранату.

Очень медленно и нежно, словно играла на флейте, мама ответила:

– Ханна – это твоя мать. Мы не являемся твоими родителями, Дженни.

«Нет! – хотела она закричать. – Нет, нет, нет, нет…»

– Мы твои бабушка и дедушка. Ханна – наша дочь.

Дженни уронила на пол рюкзак.