Лицо врага: Дверь (СИ)

Неяндр Веяславович смотрел устало и печально. Как всегда. Он всегда был усталый. Не было момента, когда усталости в нём не ощущалось — даже если он не показывал. Эта усталость была не физическая, конечно, нет. Он устал просто… от всего. От жизни. От такой жизни. От бесконечных попыток полностью воскресить жену. От того, что он это делает. От того, что ему приходится тратить своё время и силы на что-то помимо этого. От того, что его дочь устроила непонятно что, например, связалась непонятно с кем и оказалась непонятно где.

Хеле даже было стыдно немного, что она этой дочери помогала.

Хотя, по большей части, эмоции её по отношению к Хеле Белозёрной были другими: она завидовала. Немного. Но завидовала. Хеля, оказывается, была с самим Мартороговым. Спасала там самого Беловейского и самого Тиоссанири-эля. У самой-то Хельги и царя убить — и то не получилось. А они там с Верой…

С оборотнем Верой.

Ладно, то, что Вера скрывала — это разумно. И даже то, что она не открылась отряднице Хельгии Болотной — ну, обидно, конечно, что не доверяет, но всё же — разумно.

Однако.

— А Хеля… Хелена знает?

— Откуда я знаю.

Услышать такой ответ от Неяндра Хорогова. На вопрос про оборотня. Хуже того — на вопрос про оборотня и его дочь.

Наверное, она наконец полностью сошла с ума.

Выразить своё удивление она не успела — Неяндр Веяславович, немного подумав, продолжил:

— Наверное, знает. Раз уж притащила её в наш замок.

Неправильность фразы остро резанула по ушам, но Хеля — неожиданно и странно — даже не сразу поняла, что в услышанном настолько не так.

Спустя мгновение сообразила.

Кажется, ей стоило чаще напоминать себе, что перед ней тот самый Кровавый Хорогов, который сумасшедший некромант, который, возможно, командовал тайной службой и который вырезал всех оборотней царства — то есть, конечно, который подписывал приказы, но… но это ведь был он.

Нервно усмехнулась.

— Разве оборотней надо не подальше от вас держать? Или они так друг друга ненавидят на самом деле?

Сказала — и только потом сообразила, как грубо и плохо было говорить ему о его убийствах. О тех, кого он убил. Всех. Но… может, и не слишком грубо. Может, в самый раз, так ему и надо.

Только вот так странно — думать в этот момент о стыде, а не о страхе.

— Разумеется, подальше, — без тени обиды, недовольства или осуждения согласился Неяндр Веяславович. — Но им на тот момент было по тринадцать лет. Тот возраст, когда самыми лучшими кажутся самые дурацкие идеи. Да… Разумеется, маленькая отчаянная дурочка захотела отомстить за смерть родителей, да и вообще всех божеских оборотней. Разумеется, лучшая подружка, вся в шоке и ужасе от моего предательства, сумасшествия и извращенчества, не могла не захотеть ей помочь.

— Они пытались вас убить? — поразилась Хеля.

— Хеля не пыталась. И, скорее всего, понимала, что и Вера меня не убьёт. Попытается — и перестанет. Да, Вера пару раз пыталась. Это было очень мило.

А она подумала, он скажет «очень смешно».

— И вы её до сих пор не убили, — сказала она полувопросительно, сама не зная, зачем. Очевидно же — не убил.

— Они искренне дружат. — Он пожал плечами. Устало. — Она её любит. Хеля. Веру. И Вера её — тоже. Я хорошо понимаю. Это невероятная удача. Со мной в родственниках Хеле друзья не то чтобы светят. Вообще не светят, и это правда удача.

Хеля даже пожалела на миг, что не пыталась как-либо сблизиться с Хелей Белозёрной. Казалось бы — они вместе не раз совершали преступления, и это должно было их подружить. Хоть как-то сблизить. А вот — нет.

Но только вот это странно. Хеля и Вера. Вера — оборотень, Хеля — дочь Кровавого Хорогова. Падчерица, то есть, это только он один считает её дочерью. Но это неважно. Это всё неважно. И Вера пыталась его убить.

— И они правда искренне дружат?

— Удивляет, да? — он горько усмехнулся. — Да, правда.

— И тогда тоже искренне дружили?

Он ненадолго задумался.

Ещё полгода назад… ещё даже неделю назад Хеля никогда бы не подумала, что сможет без страха и почти без стеснения задавать такие вопросы Неяндру Хорогову. Задавать личные вопросы Неяндру Хорогову. Одно имя — как заклинание — ужас. Но — вот она, сидит, задаёт. А он — отвечает. Не убивает и даже не сердится. Даже не сердится.

— Да, — как-то решительно сказал он наконец. — Да, и тогда.

Хеля не может вспомнить даже себя в тринадцать лет. Так, чтобы достоверно – не может. Хелю и Веру — тем более, она тогда с ними совсем, совсем не общалась. Поэтому она вздыхает и просто думает о том, что люди — очень странные существа. Даже если они оборотни.

И почти успокоенно наливает себе чай. Неяндр Веяславович сказал, что это любимая чашка Хели. Чашек в замке было всего три штуки, и новые никто и не думал покупать. Так странно — замок одного из великих родов. А нет даже чашек.

Но у Хели Белозёрной всё же было в этом замке что-то любимое. Это вселяло надежду.

========== Неяндр и Хеля говорят о воскрешении Надеи ==========

Они пили чай — Хеля, Неяндр Веяславович и Надея Теяновна.