Лицо врага: Окно первое (СИ)

— А ну пшёл отседова! — хозяйка сунула ему под нос увесистый кулак, без слов объясняя, что может случиться с бродягой, если он не исчезнет сейчас же. От неё, вечно хмурой и необъятной, как гора, женщины это выглядело, да и, собственно, было вполне реальной угрозой. Мужчина понял. Собирался уже развернуться, уйти восвояси и тихо подохнуть где-нибудь под забором, но тут я неожиданно для себя сказала:

— Пустите его, я заплачу вам.

Хозяйка удивлённо на меня посмотрела, но потом пожала плечами, мол, кто ж их, магов, разберёт, и грузно отошла обратно за стол. Посмотрела на меня с неодобрением, проворчала что-то о глупостях. Я была с ней согласна: на кой мне сдался какой-то облезлый нищий, которого, может, своя же знакомая пьянь за что-то своё и побила? Но спонтанное, как у меня обычно и случается, решение уже было принято, и делать было нечего. Да и жалко его было, как часто со мной бывает.

Человек вошёл, всё ещё не веря в своё счастье — это было видно настолько явно, что догадки про пьянь отпали сами собой. Я привела его в свою комнату, посадила, развернув единственный стул так, чтобы обзора на бытующий бардак ему было как можно меньше, осмотрела повреждения. Решила, что лучше его будет лечить специалист, и просто наложила обезболивающее заклинание. Притащила бадью нагретой магией воды, причём он, кажется, за это время почти заснул, и сказала:

— Мойтесь, и в постель.

А, нет, не заснул.

Мою подругу поселили на другом конце села, в доме старосты. Не то чтоб целительницу уважали больше, чем меня, боевого мага (ну почти), но с той стороны село Кошелёчек огибала река Душица, а из неё нечисть на удивление почти не лезла, предпочитая оставаться на другом берегу. А для поддержания порядка со стороны леса меня поселили около оного, у вдовы Геверы. Дарьку же, нашего пророка, приняла к себе старая Сорьфа Брячиславовна, про которую говорили, будто бы она сама гадалка хоть куда. Он нам почти ежедневно жаловался, что старуха не только всю его магию ни во что не ставит, но и сама пытается на свой манер доучивать. Мы тоже пророков не особо уважали, так что просто втихую посмеивались.

Я поздоровалась со старостой, дюжим белобрысым мужиком на две головы выше меня и в три раза шире в плечах, и прямиком пошла к Вере. Подруга из-за отсутствия работы валялась в постели с какой-то книгой, задрав на бортик кровати стройные ноги.

— Э-э-э… Вер?

Девушка скептически на меня посмотрела и со вздохом села, тряхнула волосами, напомнив в один момент злое тёмно-рыжее облачко, и выразила без слов всё своё неодобрение. Она неплохо умела читать по глазам.

— Хеля, дай догадаюсь, тебе опять что-то от меня надо?

— Да, — отрицать это было бессмысленно.

— Как всегда!.. Какого там лишаистого котёнка тебе снова полечить надо? — Да вообще-то последнее несчастное животное ещё в детстве было!

— Человека.

— Ещё веселее. Если бы ему тоже это было надо, он бы сам ко мне пришёл. Или ты уже настолько там со скуки вешаешься, что нанялась деревенским в качестве посыльного?

— Вер, ты можешь помочь, а потом уже сварливую мамашу изображать? — Это всё-таки немного раздражало, даже несмотря на то, что продолжалось уже… ну, лет пять, до этого мы не были особенно близки.

Целительница взяла сумку со снадобьями, покидала в неё со стола какие-то сомнительного вида корешки и пару баночек, и привычно сообщила:

— Знаешь, всё-таки ты меня правда достала.

Когда мы пришли, наш бродяга послушно лежал в постели, чистый и опрятный. Ну, если можно назвать опрятными страшные на вид волдыри ожогов. Волосы у мужчины оказались чёрные и густые, лицо — очень бледное, с неправильными, но тонкими и чем-то всё же привлекательными чертами. Сейчас он совсем не казался местным побитым бездельником, а скорее выглядел как раненный в бою аристократ из периферийных губерний, дореволюционных нравов и образа жизни. Ванна всё-таки разительно меняет человека… Тряпки его валялись на полу у кровати и походили скорее на кучу мусора, и Вера, одарив их своим фирменным взглядом, им же и развеяла их пепел за окном. Эффектно, ничего не скажешь. Она у меня вообще эффектность любит. Бадью, видимо, унесла хозяйка, она легко таскала тяжести и вряд ли удержалась от соблазна посмотреть на нового гостя, а то и сообщить ему некоторое количество гадостей, если он был в сознании.

Целительница бесцеремонно содрала одеяло. Ожоги были и на ногах, и, поменьше, на животе, как будто он специально сгруппировался при их получении. Вера попросила:

— Сними обезболивающее, пожалуйста.

Я сняла. Он поморщился, но стерпел. До этого же всю дорогу терпел, да.

Она щедро намазала ожоги какой-то мазью цвета, хм, насыщенно-коричневого. Пахло соответственно, иначе я бы ничего такого не подумала. У мужчины, похоже, возникли те же ассоциации, плавно переходящие в подозрения, но он решил, что целительнице виднее. Дальше Вера уложила в лубок сломанную в трёх местах руку и потом только занялась аурой.

Да… он, оказывается, был магом. Может, и не зря я это всё сделала? Тем более, если Вера даже способна вернуть ему магию.