Лицом к победе

Мне восемнадцать было под
Москвой…
Сухих ветвей обугленные плети
Болтались на ветру. И все на
свете.
Казалось, брошено вниз головой.
Был черен снег. Враг прямо
в сердце метил.
Но я и оглушенным был живой —
Так начиналось совершеннолетье.
Мне восемнадцать было под
Москвой.
В разгаре девятнадцатой весны —
Судьба России, камни Сталинграда.
Могли ли отступить мы. если рядом
Тела однополчан погребены?
Не знали мы. что город был
закатом
фашистских орд, закатом всей
войны…
Я жить хотел — и верным был
солдатом
В разгаре девятнадцатой весны.
Двадцатилетье. Курская дуга —
Как радуга из подвигов и славы.
Налево — Курск, Орел в дыму —
направо.
Здесь враг впервые «тиграми»
пугал.
Прибита рожь к земле дождем
кровавым.
Свинцовый дым распластан
на лугах.
Не знаю, есть ли в мире крепче
сплавы —
Двадцатилетье, Курская дуга.
Приказы Родины. Ищите в них
Мой первый год из третьего
десятка.
Ветрами раздувало плащ-палатку.
Встал вновь на место пограничный
штык.
Как сто пудов — саперная лопатка.
Приказы Родины — вот мой дневник.
Хотите, назову их по порядку?
Они дороже мне настольных книг.
Мне было под Берлином двадцать
два.
Победой шелестели дни апреля,
В последний раз под лезвием
шрапнели
Подрезанная падала листва,
Брели понуро немцы по панели.
Приподнялась над бруствером трава.
И мы к параду чистили шинели…
Мне было под Берлином двадцать
два.

ГАЛИНА БЕДНОВА

ДОМ ПАВЛОВА

 Стояли насмерть русские бойцы
В сплошном огне и без воды
во фляге.
А ветер разносил во все концы
Предсмертный крик и крик «ура!»
в атаке.
Над Волгой непрерывный взрыв и
гром,
И страшен враг, звереющий
в бессилье.
Но разве можно взять обычный дом,
В котором поместилась вся
Россия?!

* * *

Жизнь моя на излете,
Я ж думаю — все впереди:
Голубые снега, голубые дожди,
Голубика на старом болоте.

Жизнь моя на излете,
А я все еще не была
В том краю, где военная юность
прошла,
Не в одном побывав переплете.

Жизнь моя на излете,
Но мне поклониться бы надо
Священной земле Сталинграда.
Друг погиб там в пехоте.

ОКТЯБРЬ БУРДЕНКО

ЗАХОДИТ СОЛНЦЕ ЗА КАРПАТЫ

Заходит солнце за Карпаты.
Июньский день истлел, умолк.
Войной разрушенные хаты
Окутал голубой дымок.

Заходит солнце, утопая
В лучах багрового огня.
И рожь, как будто золотая,
Стоит средь гаснущего дня.

И замер лес иссиня-черный.
Его лучи не золотят.
Там окопался враг упорный.
Там роты смертников-солдат.

Но лишь над лесом черно-синим
Рассвет забрезжит новым днем,
Мы эти роты опрокинем
И лес и горы — все вернем!

МАРШЕВАЯ РОТА