Лицом на ветер (СИ)

Под мерный стук ткацкого станка он сумел заснуть. Вечером проснулся, быстро перекусил, собрался и ушёл на дежурство. Погода не изменилась. Утром пришёл замёрзший донельзя, а рабыни нигде не было. Подождал, отогреваясь. Не пришла. Завтрака нет, угли в жаровне подёрнулись пеплом. Потом до него дошло. Она сбежала! Она просто сбежала!

Целый час с Диксом вдвоём искали свенку под дождём по всему городку. Хорошо, что по такой погоде форум не работал, открытыми были всего несколько лавок. Марк сам нашёл Рианн в портике храма Юпитеру, она пряталась там от дождя.

— Не трогайте меня! — сразу же вскинулась рабыня, как увидела его. — Я… Я н-не дам в-вам его убить…

Сильная пощёчина заставила её замолчать на этом. Подоспевший Дикс не позволил сильнее исхлестать рабыню, перехватил за руку.

— Не надо, Марк, это же девчонка… всего лишь девчонка. Просто растерялась немного по глупости. От такой погоды у кого хочешь мозги замёрзнут. Ну что ты сразу взялся её бить? Успокойся… Держи себя в руках.

Тут центурион уже успел пожалеть, что сегодня с утра успел зайти к нотариусу и составил завещание, пока не передумал. Если бы не сделал этого утром, то до завтра уже бы передумал после того, что она выкинула сегодня.

Нет, на этот раз она решила не вешаться, она просто решилась на побег. Интересно, куда? Думала, это будет легко по такой погоде? Да в нашем городке-то и спрятаться негде! А ворота по такой погоде закрыты! А ты, что же, хотела сама пожить? Где? На что? Надолго бы тебя хватило? А я-то пожалел тебя, тебя и твоего ребёнка.

Он закинул свенку в открытые двери и зашёл следом, скидывая мокрый плащ. С дождя-то как холодно дома. Всё тепло ушло за это время. Рабыня сидела на полу на подогнутых ногах, с её плаща стекали капли дождя, сама она не плакала, настолько замёрзла.

— Зачем? Объясни мне, зачем?

— Вы убьёте его, да? Когда он придёт?

— Дура, какая же ты дура. Думаешь, этим ты смогла бы что-то остановить. Да я бы нашёл тебя не сегодня, так завтра. Тебя здесь, как мою рабыню, каждая собака знает! Чем ты думала?

Рианн медленно поднялась на ноги, посмотрела ему в лицо исподлобья, шепнула:

— Я… я просто не хотела вам позволить…

— И что? Получилось?

Свенка отрицательно покачала головой, и только сейчас в её глазах блеснули слёзы. Она быстро зашептала срывающимся голосом:

— Только не бейте меня… пожалуйста… Он же тоже ваш ребёнок…

Марк только бессильно вскинул руки к лицу, процедил сквозь зубы:

— Иди к себе. Переоденься.

Она ушла. Пришлось самому досыпать угля в жаровни, смотреть, что можно съесть на завтрак, хотя по времени был уже обед. Рабыня не показывалась из своего угла. Поел и лёг отсыпаться за бессонную ночь. Вечером опять ушёл на дежурство, предупредив в дверях:

— Если ещё раз — будет тебе плохо. Меня даже Дикс не остановит, понятно?

Она в этот момент сидела за станком и низко опустила голову, признавая его власть над собой. А утром, когда он вернулся с дежурства, рабыня ждала его как обычно, помогла раздеться, а когда центурион сел за стол, заговорила первой:

— Я не беременна…

— Что? — Он поглядел на неё, нахмуриваясь.

— У меня не будет ребёнка, это была просто задержка.

Он долго молчал, глядя ей в лицо недоумённо, будто не верил её словам. Он даже не знал, что ему делать, радоваться или огорчаться? Шепнул вопросом:

— Такое бывает? Задержка так долго?

Свенка согласно кивнула несколько раз:

— У меня как-то было однажды два года назад, когда ваши приходили к нам… Я очень сильно испугалась тогда… Очень сильно. Может быть, и теперь было так же… Не знаю… У всех по-своему, видно, у меня бывает так… со страху… — Покачала головой рассеянно.

— Чего ты испугалась сейчас?

Она усмехнулась:

— Я всё последнее время только так и живу… — призналась шёпотом, — не удивительно. Так что…

Центурион нахмурился. Конечно, она же жила с ним, сколько натерпелась от него за всё это время, даже вешалась, сбегала из дома, терпела порку. Если представить, какой страх вызывают у неё римские легионеры, то неудивительно, что она чувствует, живя с ним, с центурионом, под одной крышей. Он был у неё первым мужчиной, который взял её при этом силой, постоянно делал ей больно. Что он хотел? Что всё это никак не отразится на ней?

Он отложил кусок хлеба в сторону, глядя куда-то мимо стола.

— Вы расстроились? — Она заметила это. — Я думала, вы обрадуетесь… — Она пересела на триподе, прижав запястье к животу, ей было больно, низ живота болел весь день с самого утра, и всё равно она обрадовалась такому стечению обстоятельств. Уж лучше так, чем по-другому.

Центурион перевёл взгляд ей на лицо, их взгляды встретились. Он смотрел ей в глаза, в серые упрямые глаза свенки. Она боялась его и всё равно всегда упрямилась, всё время делала всё по-своему. Почему? Что у неё за характер, ведь ещё совсем девчонка. Сколько ей? Семнадцать. Вспомнишь себя в таком возрасте, какой глупый был, офицерам в рот глядел, все приказы выполнял беспрекословно, хоть слово против. А это девчонка, всего лишь девчонка. Упрямая, терпеливая, сильная… Если все германцы такие, нам никогда их не победить, никогда…