Лю

Конечно, это понятие не было мне неизвестным. Я прочитала «Манифест коммунистической партии» Пруста, но одно дело теория, другое — практика. В семидесятых годах некоторые студенты, выходцы из обеспеченных семей, устроились на завод, чтобы изучить все на собственном опыте; я же устроилась в «Мамунии» возле бассейна. Как и рабочим на заводах «Рено», каждое утро мне нужно было встать на заре, чтобы найти место поближе к воде и завладеть матрасом. Мест действительно не хватало из-за переизбытка супруг толпившихся там каждый день месье торговцев одеждой, месье из шоу-бизнеса и прочих месье из бумажной промышленности, журналистики, литературы или из политических кругов. Некоторые из этих дам, пользуясь высоким положением своих супругов в правительстве (там была даже жена заместителя госсекретаря), заставляли то одну, то другую особу, обычно молодую и красивую, уступать им место. «А иначе я нашлю на вас или вашего мужа налоговую инспекцию!» Фауна, населяющая «Мамунию» возле бассейна, состояла в основном из таких важных персон, как я, француженок, нескольких американок и европеек, а все или почти все многочисленные рабочие-иммигранты находились за пределами отеля. За исключением инструктора по плаванию (араба) и официантов (марокканцев или аборигенов). Если верить большинству интеллектуалов, как ППТТ или ИВГ, выступающих по телевизору, отныне борьба за места — понятие устаревшее. Мой опыт, ясное дело, развенчивает их утверждения. Но я уточняю, что иммигранты не участвуют в этой социальной борьбе: ни инструктор по плаванию, ни официанты в течение всего времени, пока длилось мое исследование, не сделали ни малейшего жеста, чтобы захватить матрас.

22 сентября

Все должны были бы пожить в «Мамунии». Я лично здесь уже три дня и чувствую себя все лучше и лучше в роли привилегированной. Хотя принадлежность к высшему сословию в этом отеле практически ничего не дает, здесь никогда не требуют денег. Вы заказываете бутылку шампанского или икру (местное блюдо), говорите официанту-аборигену номер своей комнаты — и точка! Всё бесплатно. Настоящий социализм! Пока с архаичными капиталистическими производственными отношениями не будет покончено, — силой, если понадобится, чтобы могли свободно развиваться производительные силы, науки и технологии, — никогда в этой юдоли слез, где «Мамуния» всего лишь изолированный от мира оазис, не сможет восторжествовать Общество Изобилия, то есть мир, где всё, что сегодня имеет заоблачную цену, не будет иметь цены. Местные власти, к каким бы политикам себя ни причисляли, зорко следят за тем, чтобы этот момент спасительного крушения никогда не наступил!

Пока ЖДД болтает с месье торговцами готовой одеждой или политиками, я мирно провожу дни возле бассейна или в великолепном саду: я поставила здесь свой мольберт (меня обеспечили не только им, но и холстом, и красками) и расчленяю пальмы, кусты алоэ и олеандры.

Я даже расчленила лунный свет.

Позавчера вечером во время ужина, на котором я снова встретила двух месье торговцев готовой одеждой из «Клозери де Лила» в компании с госсекретарем, отвечающим за Качество жизни, советником президента, банкиром и еще каким-то месье, оказавшимся мэром не знаю какого французского города (их всех сопровождали местные красотки, говорившие только по-аборигенски), — меня засыпали вопросами по поводу моего искусства и моих методов: все выразили желание, чтобы я, как только вернусь во Францию, расчленила их портреты. Месье, который был мэром не-знаю-какого-города, больше всех увивался вокруг меня. Казалось, он действительно заинтересовался моим искусством. Он оставил мне свою визитку и — крайне осторожно, за спиной ЖДД — спросил мой номер телефона в Париже. Если бы он только знал, что я прозябаю на авеню Жана Жореса!

В остальном разговор был довольно нудный, двусмысленный, полный скрытых намеков. Можно было подумать, что они говорят по-аборигенски или на какой-то смеси наречий, настолько все было невразумительно! Однако я достаточно хитрая бестия и быстро просекла, что один из месье торговцев готовой одеждой (кажется, мое искусство его тоже очень заинтересовало) жаловался, что его предприятие сделало много пожертвований политической партии мэра не-знаю-какого-города и теперь он надеялся, что этот мэр в свою очередь добьется от министра промышленности, чтобы крупная национализированная компания, как, например, «Эльф» (эльфы — это духи-карлики в германских легендах), выкупила бы за хорошую цену его дышащее на ладан предприятие.

«Do ut des!» — писал Талион, великий экономист древнего Рима. «Услуга за услугу».

Если я так хорошо и в подробностях передаю все разговоры, то лишь благодаря Дику (диктофону), который поместила, чтобы ничего не забыть, под обеденный стол. Дик все записал… И я припрятала эти пленки. В надежное укрытие.

На этом ужине я открыла новое местное блюдо — свинину с луком-шалотом под бордоским соусом, которую подавали с «Шато-маркиз-де-терм» урожая 1978 года.

Оно очень сильно отличается от наших национальных блюд, таких как бигмак или цыпленок по-кентуккийски.