Люба, Яночка… и другие

– А если тебе придет отказ? Что тогда будете делать вместе с твоим сумасшедшим папочкой? Потеряешь только год. Я считаю, что необходимо подстраховаться. Ты не сможешь поступить на бесплатное отделение, так как там уже закончились экзамены. Отдай документы на платное отделение. Придет вызов, поедешь. Если нет, то проучишься год в нашем университете. А на следующий попытаешься еще раз пройти тесты на учебу за границей.

Доводы матери показались Любе достаточно убедительными, и она согласилась.

На следующий день девушка вместе с подругами пошла в университет и сдала документы на факультет экологии. Специальность долго не выбирала, так как была уверена, что не будет учиться в этом учебном заведении. Остановилась на инженере-экологе.

Возле деканата стояла группа молодых людей. Они живо обсуждали какую-то проблему, не обращая внимания на окружающих. Один из них так усердствовал, размахивая руками, что не заметил проходящую рядом Любу, и слегка задел ее плечо. Он сконфузился, извинился и продолжал смотреть ей в глаза, позабыв о товарищах. Девушка не знала, что ей в данную минуту сделать. Грубить не хотелось, но и радоваться было нечему. Хотела сказать пару колкостей, но что-то удерживало ее. И Люба ответила:

– Бывает.

Парень попытался что-то сказать, но она его перебила:

– Не утруждай себя вопросом, что я сегодня делаю вечером.

– Действительно, а что ты сегодня делаешь вечером?

– Учусь уму разуму. Прощай, – бросила на ходу.

Она не видела, что было дальше, и быстро позабыла об этой встрече.

Вечером позвонила Наташка и предложила погулять по набережной. Люба вышла из подъезда и сразу увидела парня из университета. Он сидел на железном заборчике палисадника у подъезда. Увидев Любу, вскочил и подошел к ней.

– Я подумал, а не стоит ли нам учиться уму разуму вместе? – не очень уверенно произнес юноша.

Только тогда Люба рассмотрела парня. В лучах фонаря он резко вырисовывался своими белыми одеждами на темном фоне вечера. Высокий, худощавый, без особой силы в фигуре, юноша больше походил на нелепую иллюстрацию Дон Кихота в книге, которую ей недавно подарил отец. Правда лицо было открытым и даже симпатичным. Светлые густые волосы прилежно расчесаны набок. Пробор пробежал по краю головы, отбросив основную прядь волос налево. Сразу было видно, что хозяин прически заботится о своем внешнем виде. «Как же ты себя любишь, дружок!», – отметила Люба. Нет, он не был красавцем. Но в больших широко открытых темных глазах вместе с огоньками от фонаря резвились добрые смешинки. Это остановило ее от стандартных фраз, которыми приходилось часто «отваживать» нежелательных поклонников, и Люба сдержалась. Как часто ей приходилось жалеть об этом…

3

Любе позвонили на работу из садика и сообщили, что Яна плачет уже час и ее

невозможно успокоить. Пришлось отпроситься.

Садик находился почти рядом с домом. Небольшое одноэтажное здание, окруженное таким же карликовым двориком, ютилось среди высотных домов. В городском отделе образования Люба быстро получила в нем место. Но радости большой не было, так как ребенок никак не привыкал к воспитательнице и няне. Яна была подвижной и в свои три года имела сложный характер. Сказывалось воспитание бабушки, с которой она росла с момента рождения. Девочка не ходила в ясли и садик. Бабушка к этому времени уже не работала и всю себя посвятила внучке. Яна летала по дому свободной птичкой, размахивая удивительно длинным хохолком волос на забавном шарике головы. Она не знала слова «нет», и чувствовала себя самой главной и любимой особой.

Столкнувшись в Израиле с непонятными словами и непривычными требованиями, Яна восстала душой и телом. Она не хотела рано вставать. Поход в садик сопровождался сказками, уговорами и прочими сопутствующими действиями. По началу Люба некоторое время вынуждена была сидеть в садике, пока дочь не заигрывалась с детьми.

Воспитательница и ее помощница работали интересно, с выдумкой. А может Любе только так казалось. Именно здесь она впервые столкнулась с израильской ментальностью, отношением к работе и жизни израильтян. Она впитывала язык, манеру разговаривать, обращаться с детьми. Дома старалась вести себя подобным образом, но ничего толком не получалось. Через несколько месяцев Яна заговорила на иврите, но ростки вольного духа, прочно вошедшие в детский характер вместе с безграничной любовью бабушки, по-прежнему давали о себе знать. Вот и сегодня ребенок восстал против настойчивости воспитательницы и проявил себя в самом неприглядном виде. Конечно же, в понимании работников садика. Люба же в глубине души радовалась силе маленького человечка. Даже завидовала. Как ей не хватало в новых жизненных разломах свежего ручейка детской силы, настойчивости и духа. Но она не могла часами плакать, добиваясь своего. Не имела права. Сама бросилась в новую пучину и потянула за собой ребенка. Вырвала себя и девочку с корнями из прошлой жизни и попыталась прорости в новой почве. Но ничего пока не получалось.