Люби меня, я бегу от тебя

– Это важно, Джейсон. Окончишь магистратуру, а дальше? Я знаю, – опережает она меня, – ты планируешь поехать в Австралию. Но для чего?

– Чтобы увидеть мир.

Она одаривает меня таким взглядом, что я закатываю глаза. Такой же взгляд у нее был, когда Матис сказал, что хочет стать пиратом.

– Я не ребенок, Джули.

– Тогда повзрослей.

– Что именно значит «повзрослей»? Я учусь, работаю, у меня есть машина, есть чертова квартира в Париже…

– Это значит «найди себе настоящую работу и сделай настоящую карьеру»! Тебе двадцать два года, а ты до сих пор не знаешь, чего хочешь добиться в жизни, Джейсон. Так что пошевеливайся. Попутешествовать сможешь и потом.

Я качаю головой, поджимая губы, и впериваю в нее пристальный взгляд:

– Вот именно, мне всего двадцать два года. Как вы можете требовать от меня понимания того, чего я хочу добиться в своей жизни? Нет ничего плохого в том, чтобы этого не понимать! И я не хочу путешествовать потом, я хочу путешествовать сейчас.

– Джейсон…

– Разговор закончен.

Мой голос резок, словно удар хлыстом, и она замолкает. Меня начинает выматывать то, что меня пытаются загнать в какие-то рамки. Почему они то и дело продолжают мне напоминать о том, что я не такой, как они?

Как будто я и сам этого не знаю.

Мы заканчиваем есть, и беседа становится менее напряженной. Джули рассказывает мне о Матисе и его успехах в школе, а я жалуюсь на то, что мне нужно сдать курсовую.

Наш разговор преследует меня весь оставшийся день. Я отвлеченно слушаю усыпляющие речи профессоров. Вскоре мои мысли сталкиваются с воспоминанием о Зои. О ее приоткрытых губах и тайных улыбках. Я бросаю взгляд на наручные часы и с компьютера отправляю ей сообщение:

Я: Я скучаю по твоему телу.

Зои: Прекрати.

Я: Почему?

Зои: Потому что я на занятиях, и я не хочу думать о тебе на людях.

Я: Значит, ты думаешь обо мне, когда ты одна?

Она отвечает только через несколько минут – как будто сомневается, стоит ли признаваться.

Зои: Да.

Мое глупое сердце колотится. Я представляю, как она лежит на кровати и думает обо мне… одна…

Я: Когда трогаешь себя?

Зои: Да.

Мое дыхание становится тяжелее. Черт. Я представляю, как она кончает от своих пальцев, думая обо мне, и это делает все только хуже. Взгляд на часы – и я понимаю, что через полчаса она закончит. Поддавшись порыву, я собираю вещи и большими шагами выхожу из амфитеатра. По пути я продолжаю:

Я: Что на тебе надето?

Зои: Я не голая, Джейсон.

Я: Это пока. Что на тебе надето?

Зои: Комбинезон с юбкой и замшевые ботфорты.

Я ругаюсь себе под нос, заходя в метро. Хорошо, что сегодня я не взял машину.

Я: Проклятье, Зои… Теперь я представляю, как ты с задранным на бедра комбинезоном нагибаешься над моим обеденным столом, пока я держу тебя за волосы.

Зои: Ты меня развращаешь, Джейсон.

Я: И в этом нет ничего плохого, дорогая.

На мгновение я задумываюсь снизить градус нашего диалога, чувствуя, как во мне опасно нарастает возбуждение. Если бы она только знала, что я думаю о ней каждый раз, когда ублажаю себя… Даже сегодня утром, в душе, она в мыслях была со мной. Я одержим этой девушкой. И не только в сексуальном плане. Я думаю о ней, когда вижу рекламу «Валентино», когда опаздываю на встречу, – я думаю о ней абсолютно всегда.

Зои: Когда увидимся?

Я улыбаюсь, представляя ее лицо, когда она увидит меня у выхода из ЭСМОД. Но сперва я захожу в булочную. Моя голова полна мыслей слишком постыдных, для того чтобы их признать. Я отвечаю: «Очень скоро» – и терпеливо ожидаю ее на повороте, не хочу рисковать пересечься с Виолеттой.

Когда из больших ворот выходит орда студентов, я выпрямляюсь, чтобы попытаться ее перехватить. Ее сразу видно благодаря розовым волосам и убийственному взгляду.

Слава богу, она идет без своей лучшей подруги. Поэтому я беззаботно иду к ней с улыбкой на губах. Когда наши глаза наконец пересекаются, я вижу, как ее лицо столь восхитительно окрашивается удивлением.

– Как прошел твой день, все хорошо? – спокойно спрашиваю я, целуя ее в щеку и приобнимая рукой за талию.

– Э… да. Что ты тут делаешь?

– Я раньше закончил, – вру я. – И подумал, что мы могли бы сходить куда-нибудь поесть, пока не стемнело. Держи, это тебе.

Она опускает взгляд на коробку, которую я протягиваю, а затем открывает ее. Внутри ее ждет черничный кекс, и вопреки своему желанию она улыбается:

– Тебе повезло, мне больше нечего делать. А, и… спасибо.