Люби навсегда

* * *

…Так я присматриваться начал
К оттенкам споров и обид.
И выглядел уже иначе
Актерский закулисный быт.

Он показался в новом свете.
Мне это причиняло боль.
Артисты ссорились, как дети,
Как лакомство, делили роль.

…Мы с братом через щель забора
Высматривали, как идут
Походкой гордою актеры
На праздничный, но тяжкий труд.

Вот проплывают балерины
С привычной живостью невест.
Их жизнь, как вечные смотрины,
Им никогда не надоест.

А вот знакомые фигуры.
Мне их немудрено узнать.
То мой отец,
                усталый, хмурый,
К театру провожает мать.

Мне голос слышится тревожный,
В нем нотки нежности, тоски:
– Не простудись,
                     будь осторожней.
У вас там вечно сквозняки!

Он вслед посмотрит ей печально
И, будто для нее одной,
Вдруг улыбнется нелегально,
В душе гордясь своей женой.

Да, жизнь в семье прошла не пусто.
И ту семью я назову
Союзом жизни и искусства,
Кончая первую главу.

Двор

Вновь вспоминаю детства дни я:
Мелькали в тишине двора
Учителя, врачи зубные
И оперные тенора.

Здесь жил педолог-лжеученый
И скромный чистильщик сапог.
Прав избирательных лишенный,
Здесь нэпман свил свой уголок.

Над сонмом дней, страстей, занятий,
Общественных и личных сфер,
Над всем царила тетя Катя —
Надменный милиционер.

Гроза мужчин и недотрога,
В ней все заметно: статность, рост.
Красавица в наряде строгом
Походкой твердой шла на пост.

Она считала лишней просто
Кокетства женского игру.
И соответственную росту
Носила гордо кобуру.

Кто из мужчин не отупеет,
Замри и лучше не гляди.
Казалось, лопнет портупея,
Сдавив карманы на груди.

Она сильна была в науке,
В той, что велит без лишних слов
Скрутить у хулигана руки.
Как свяжет, скажет:
                          – Будь здоров!

Подмоги ближних не просила,
Не шла на штурм мужских сердец.
– Вот это да! Вот это сила! —
Все восхищался мой отец. —

Что хватка, что осанка! Любо!
Артистке хрупкой не под стать!.. —
И молча поджимала губы
Моя обидчивая мать.

Но странно, вдруг совсем некстати,
Нежданно и исподтишка
Влюбилась насмерть тетя Катя
В соседа ростом в три вершка.

Он был тщедушным, беззащитным,
Терпел насмешки от жильцов.
И в одиночестве обидном
Замечен был в конце концов.

В оркестре при кино «Прожектор»
Слыл незаметным скрипачом,
Но, став желаемым объектом,
В игру страстей был вовлечен.

Она в душе подозревала:
Он нерешительный, немой.
Она его «арестовала»
И привела к себе домой.

Перед любовью исполинской
Капитулировал он вмиг.
К ее заботе материнской
Он сразу навсегда привык.

Он счастлив был и был спокоен.
С кем эту пару мы сравним?
Он шел, как будто под конвоем:
Он впереди, она за ним…

* * *