Люби себя. Словно от этого зависит твоя жизнь

«Часть меня все еще хочет проводить время, любя тебя, но то, что я сделала ощущается правильным. Мне нужно время и пространство», – признается она.

«Тогда я должен это поддержать, – говорю я. – Я люблю тебя. Поэтому должен дать то, что тебе нужно».

Я понимаю, что это тяжело и для нее тоже. Нет необходимости создавать о ней истории, которые не послужат ни одному из нас. А пока, если она не способна любить или спасать меня, я спасу себя сам. Я буду любить себя.

XXVIII

Итак, жизнь ради себя. Как это сделать?

Вы решаете, что вы не случайный лист, гонимый осенним ветром. Во всем есть закономерность и высший смысл. Неважно, есть у вас доказательства или нет, вы решаете, что так оно и есть.

Затем посмотрите на то, что у вас есть, за что вы могли бы быть благодарны, если бы не были наглухо заперты в своем разуме.

Не имеет значения, много у вас есть или мало. Само действие переключает внимание с того, что вы потеряли на то, что у вас есть, и на то, что вы приобретаете в данный момент.

Я делаю это. Перечисляю все, что у меня есть. Рождественские поздравления от людей, которые любят меня. Я сосредотачиваюсь на своем теле и уме так, как уже давно не делал. Черт возьми, отсутствие аппетита в течение многих дней сделало мой пресс просто фантастическим.

Внезапно я смеюсь. Уже несколько месяцев жаловался на то, что мне нужно уединение, чтобы писать. Вот только я не знал, куда поеду и о чем буду писать. Ну что ж, проблема решена.

Происходит что-то хорошее. Я не знаю, куда это приведет, какие будут трудности, когда придет доверие к жизни. Просто поднимаю вес. Чувствуя себя немного лучше, я иду к пристани. Спортзал сегодня закрыт, а мне нужно двигаться. Поэтому я делаю спринты. Я не занимался этим много лет. Я прилагаю такие неимоверные усилия, что несколько бегунов останавливаются, чтобы посмотреть, как я задыхаюсь.

Закончив и с трудом переводя дыхание, я смотрю на закатное солнце, нависшее над мостом. Наконец выдыхаю только одно слово, которое приходит на ум: «Спасибо». Я повторяю его, обращаясь ко всему, что больше меня. Спасибо. Спасибо. Спасибо.

XXIX

Утро – трудное время. Я просыпаюсь в холодной, суровой реальности, и мой разум немедленно скатывается в нее. Поэтому я перехожу к десяти дыханиям, практикуя их с отчаянием утопающего.

Когда млекопитающие дышат, то поглощают кислород, дающий жизнь, и выделяют токсичный углекислый газ. Я делаю то же самое. С каждым вдохом я говорю себе: Я люблю себя. С каждым выдохом выпускаю то, что находится внутри.

Я начал представлять свет, льющийся на меня сверху с каждым вдохом.

Смерть по-прежнему в моих мыслях. Вот она, манит костлявым пальцем. Вдох за вдохом, я делаю шаг вперед. Она отступает. Есть только одна гарантия: в какой-то момент один из вдохов станет последним.

Сегодня утром, глядя на залив, я надеюсь, что это будет День любви.

XXX

Отличительной чертой жертвы является то, что вы сами делаете ее из себя. «Это случилось со мной». «Она сделала это со мной». И так далее. А что же она? У каждого есть свои причины и боль. То же самое происходит и с ней. Кем я был для нее, то и делал для нее. И кем я был для себя, то и сделал для себя.

От меня зависит, прекращу ли я это. Я не могу контролировать или отвечать за чужие мысли и поступки. Только за свои. Поэтому должен работать только над собой.

У меня есть карта.

Вместо «что-то случилось со мной» сказать: Я случился с этим.

Я сам выбрал свой путь. Выбрал уйти из места силы. Из места любви к себе, искренней и глубокой. Вот что случилось. Посмотрите, что из этого вышло.

XXXI

Я начинаю медитировать. Я не занимался этим всерьез больше года. Ставлю музыку, которая заставляет меня чувствовать себя хорошо. С каждым вдохом я ощущаю, как свет проникает в мое тело, и говорю себе: «Я люблю себя». Потом выдыхаю все, что должно уйти. Весь ментальный углекислый газ. Ум, конечно, блуждает, но музыка становится якорем, тонко напоминая мне о том, что я делаю. Это естественным образом расслабляет мой разум. Он тоже отчаянно хочет покоя.

Эта медитация концентрирует меня больше, чем что-либо другое. Она особенная – для меня, только для меня.

XXXII

Мой отец бил мою мать, а когда я пытался бороться с ним, он набрасывался на меня и лупил до тех пор, пока мое лицо не покрывалось кровью. Она умоляла его остановиться, но тщетно. После того, как мы ушли от него, ко мне начали приставать в школе. Издевались? Я мог бы написать учебник по буллингу.

Неужели все это сделало меня жертвой? Возможно.