Люби себя. Словно от этого зависит твоя жизнь

Полгода назад я рассказал ему краткую версию проблемы, с которой имел дело, – сотрясение мозга. За которым последовали месяцы изнурительной боли, а затем периодические головные боли. Ничего, кроме боли. Мое эго не удерживало меня от погружения глубже.

Но если что-то и должно разбиться, так это мое эго. Оно мешает мне быть настоящим. Удерживает меня от принятия помощи, которую предлагает жизнь. Я звоню и рассказываю ему об этом.

«Забавно, – говорит он, когда я заканчиваю. – Сегодня утром я думал о том, как ты можешь это исправить. Вот почему я написал».

Он специалист по оптимизации собственного здоровья. Я вижу свет в конце туннеля.

«Я помогу тебе, – говорит он. – Давай соберем результаты анализов и составим план. Будем работать неделя за неделей. Хорошо, что я знаю – ты действительно будешь этим заниматься».

Он знает мою веру в силу обязательств. Если я ввязываюсь, то иду до конца. И сила, и слабость – в человеческих отношениях, как я с болью узнаю сейчас. Но о некоторых отношениях лучше забыть. Забыть ее. Она меня не спасет. Зато я себя спасу.

XL

Злюсь ли я? Конечно. На нее. На то, что произошло. На себя. На жизнь.

«Почему ты просто не позволила мне быть счастливым? – мысленно спрашиваю я жизнь. – Почему бы тебе не заставить меня расти, оставив нас вместе?» Или то, что мучает меня больше всего: «Как это могло произойти?»

Жизнь не отвечает. Или, может быть, отвечает, но я кричу слишком громко, чтобы услышать ответ. Злость только разрушает. Поэтому всякий раз, когда я чувствую гнев или отчаяние – а такие моменты случаются в течение дня – я возвращаюсь к десяти дыханиям.

Я искренне любящий человек. В этом – сила. И, несмотря ни на что, я не стану обесценивать свою любовь к ней, рационализируя, пока та не исчезнет. Любовь есть то, что есть.

Требуется сила, чтобы продолжать любить человека, который причинил тебе боль. И в этом не может быть никакой слабости.

Всякий раз, когда придут гнев или боль, я позволю им омыть себя, и как только они пройдут, я останусь. Останусь собой. Потом переключусь на свет.

XLI

Я иду к Ежи, и он тренирует меня. Это уже другой уровень, олимпийская тяжелая атлетика. Мощность в данном случае – это наибольший объем работы, который вы можете выполнить за наименьшее количество времени. Рывки и толчки требуют от тела выложиться полностью. Такая сила преображает тело. Я чувствую, как просыпаются мои внутренние системы, включаясь в работу.

То же самое и с разумом. Я мог бы рассказать, что я делаю, чтобы любить себя, на протяжении многих лет. Чуть-чуть здесь, чуть-чуть там, или только тогда, когда мне хочется или есть силы. Но это и есть выносливость. А кто хочет просто выносить жизнь?

Кроме того, это не принесло бы мне такого прогресса, который я чувствую. Я знаю это в глубине души. Одно и то же решение применимо и к телу, и к уму: погрузиться, отдать ему все, что у вас есть.

«Я расскажу тебе свою философию, – говорит Ежи после тренировки. – Одно слово: улучшать». Это звучит разумно с моей точки зрения.

«Если хочешь постичь чью-то философию, посмотри на его жизнь. Жизнь и есть результат образа мыслей».

XLII

Если бы я мог парить над Землей и наблюдать, как разворачивается история, как разыгрывается человеческая драма от прошлого до настоящего, а затем приблизиться к страдающему существу и что-то сказать, то что бы это были за слова? Сомневаюсь, что произнес бы что-то вроде: «Давай, страдай дальше». Я был бы нежен с собой. Я бы с любовью посмотрел себе в глаза и ободрил: «Все хорошо. Отпусти. Пожелай ей всего самого лучшего и отпусти. Оставайся в свете и доверься жизни».

XLIII

После того как Ежи и Анела бежали из Польши, они приехали в Нью-Йорк практически без денег. В первый же день у пары украли багаж. Но у них были свои приоритеты. Они должны были найти спортзал и тренироваться.

Они пошли в Армию спасения, нашли одежду, но единственные кроссовки, которые подошли Ежи, были ярко-розовыми.

«Они стоили доллар, – смеется он. – У меня не было выбора. Пришлось их купить».

В спортзале стойку занимали двое крупных мужчин, оба поднимали очень тяжелый вес. Но их техника была неправильной. Спины были округлыми, они едва удерживали тяжесть. Стараясь быть полезным, Ежи подошел к ним и сказал, что им нужно сделать, чтобы исправить технику. Они посмотрели на него, потом на его ярко-розовые кроссовки и расхохотались.

«Что поделаешь, – говорит он. – Иногда не нужны разговоры. Нужно просто показать».

Он взял штангу и сделал три идеальных рывка. С тем же самым весом, который заставил сгибаться мужчин. После этого каждый раз, когда те видели Ежи, то широко и дружелюбно улыбались ему.

Урок первый: никогда не судить о человеке по его обуви. Урок второй: если люди сомневаются, нужно просто быть совершенным.

XLIV