Люби СИ)

-Свинья —это да, -легко согласилась Ветка, -свинья, может, была и лишняя… но кто же знал, что они так живо Даина приплетут…

***

Девушка вернулась в опустевший золотой зал Эребора. Посмотрела в морду чудовища на стене.

На трон, собранный из клинков.

Хотелось сесть на трон несказанно, но -слишком много говорили о приличиях, и слишком много таковых она влет нарушила.

Увидала какой-то стул, со скрежетом выволокла его на центр зала. Поставила лицом к дракону. Потом к трону. Потом боком, чтобы видеть и то, и другое.

Прикинула глубину зала, акустику.

Села, вытянув ноги, заложила руки за голову -взъерошила короткие волосы, которые при удачном освещении смотрелись светло-золотистыми, а при неудачном -русыми с сединой.

Прижмурилась, собираясь с мыслями. Начать, что ли, раз русич, с чего-нибудь вроде «Вдоль по Питерской»? Но нет -зал и душа требовали как раз тевтонского звука. Голдшлегеррр герррцегского.

И, выбрав, Ветка сломила палочку Гэндальфа.

-Ррраммм… штайн… -гулко разлилось по залу. -Рраммм… штайн… Ein Mensch brennt… Ramm-stein… Fleischgeruch liegt in der Luft…

«Надо было спросить, как регулировать громкость», подумала Ветка. Зал задрожал, как ей и хотелось -даже не потому, что звук был чрезмерно силен.

А потому, что сложилось.

***

— Черное наречие! -вскочил Торин. — Здесь!

Миг — и все короли ближайшего Средиземья, побросав бокалы и тарелки, бросились к залу. С других галерей бежали ошалевшие гномы из тех, кто оказался поблизости — бежали, и застывали в колоннаде.

— Рррам… штайн…

— Таркун? — выкрикнул Торин.

— Да, дева попросила музыки… которую она любила. Напоследок, — маг улыбался, — кто же знал, что музыка эта — такова?..

— Это не темное наречие, — громко сказал Трандуил, — скорее уж кхуздул.

— Вот и нет, — отрезал Торин.

— Она сидит там, посередине, и ей хорошо, — недоверчиво крикнул Фили, пытаясь переорать Тилля Линдемана. — Может, она оглохла, или ей на самом деле плохо?

— Скорее не знает, как убраться оттуда… — сказал Бард. — Я бы крайне хотел.

Гэндальф тем временем сделал пару пассов руками:

— Все, я скрыл шум внутри… нет, ей хорошо. Пусть она слушает, но другие гномы вне златого зала этого более не услышат.

Эльфы стояли рядом друг с другом.

Торин не поверил глазам — Трандуил широко, ярко улыбался, положив тонкие пальцы, унизанные кольцами, на бедра — так, словно понимал в происходящем больше, чем остальные.

Глорфиндейл же внезапно переменился — витязь был натянут, как струна, казалось, врос в странную музыку, и едва удерживался, чтобы не броситься в зал. Витязя, который всегда словно смотрел сквозь стены и сквозь людей, капризно голодал за накрытым столом, привередничал в выпивке, Торин видел таким воспламененным единственный раз — когда тот свился в клубок с голубым драконом.

Лесной Владыка покачал головой и фыркнул.

— Иди, — напряженно сказал Глорфиндейл Трандуилу на синдарине. -Иди. Попробуй разделить с ней… послушать с ней. Что с того, что гномы смотрят? Иди.

— Сомневаюсь, что это необходимо, — на том же наречии чуть лениво, надменно сказал Трандуил, убирая улыбку. — Дева пьяна… и воспользовалась балаганным колдовством Митрандира. Что я услышу там? К чему паясничать? Ее одной более чем достаточно, чтобы развеселить королей.

Глорфиндейл повернулся медленно -и его лицо было таким, словно его ожгло драконьим огнем.

— Что?.. Паясничать?..- выдохнул он.

— О. Я сомневаюсь…

— Ты сомневаешься, Трандуил Ороферион? — Глорфиндейл сделался неожиданно яростным, зажегся пламенем, а его низкий, тяжелый для утонченного тела голос загремел перепевами молотов, перебивая музыку, -ты мнишь себя королем, поставленным особняком, в выси над всеми иными, неприкасаемым и прекрасным, скорбным потерей супруги?

— Лорд! — Трандуил вспыхнул мгновенно, как вспыхивает белоснежная молния в грозу, и его голос также прокатился рокотом, врастая в ударные. — Осторожнее! Еще слово — и я обнажу клинки!

— А видишь ли ты в ее паясничании множество отражений Арды, вплетенных друг в друга? Или ты видишь только смертную, маленькую женщину, которая прошла через запредельные дали? Что ты видишь, сын Орофера?

— Какие отражения Арды? — выкрикнул Трандуил. — Мне показалось… нет, я уверен, что там, где я был, это и была Арда, но такова, словно для нее айнур пели и дважды, и трижды, и каждый раз в песни врывались новые искажающие силы!.. А о чем ты говоришь, витязь?!.