Люби в тишине

Отдаю последние деньги за аренду комнаты в уютной квартире. Дорвавшись до интернета, сразу беру на фрилансе несколько заказов и пытаюсь найти частные объявления об уборке. Но с работой не везёт. Как только работодатели слышат о ребёнке, дают от ворот поворот.

Хотя до осени ещё далеко, начинается сезон дождей. Мы к нему не готовы: у Алисы нет ни резиновых сапог, ни курточки, а любые покупки не продуктов питания у нас сейчас под строгим запретом.

О чём я думала, собираясь в дорогу? Почему взяла минимум вещей только на первое время? Неужели надеялась, что Ковалёвы, потеряв нас с дочерью из вида, сразу пойдут на попятную и заявят, что тот разговор был шуткой и никто у меня Алису не отберёт?

Смешные фантазии…

Хозяйка квартиры оказывается очень неприятной женщиной. Что бы я ни делала в кухне: готовила или убирала за собой, всё обязательно оказывается не так, как надо. Она изводит меня и дочь своими придирками.

- Мама, эта тётя – Баба Яга? – тихонько спрашивает Алиса, когда в очередной раз я получаю нагоняй за то, что варившийся суп немного сбежал и накапал на плиту.

Ассоциация малышки вполне обоснована – Лидия Святославовна и вправду напоминает типичную бабаёжку, которых мы с дочерью привыкли видеть в детских книгах.

Наверное, я бы могла долго терпеть придирки и уговаривать Алису не обращать внимания на несправедливые упрёки и замечания, если бы однажды после обеда в дверь не позвонили…

* * *

Хозяйка открывает, до меня доносятся голоса нескольких людей, но я не прислушиваюсь, о чём они говорят. Лидия Святославовна – очень общительная дама, к ней постоянно кто-то приходит, вечно на кухне чаёвничают её приятельницы или соседки. Меня это немного раздражает, поскольку ограничивает мой доступ в кухню, но не я тут устанавливаю правила, а потому вынуждена мириться.

Кошусь на дочь – она только недавно уснула после обеда. Спит крепко, шумные гости ей пока не мешают. Надеваю наушники, чтобы болтовня, доносящаяся из прихожей, не отвлекала от работы. Заказ сложный, дедлайн поджимает. Я волнуюсь, успею ли закончить программу в срок.

В комнату грубо стучат, это слышно даже сквозь наушники. Дёргаюсь от неожиданности, Алиса реагирует на стук громким плачем. Вскакиваю излишне резко и больно задеваю бедром угол стола. Нервы на пределе. Каждое мгновение я жду гонцов от Ковалёвых, расслабиться невозможно.

Злюсь! Сколько раз просила хозяйку не шуметь два часа после обеда, чтобы Алиса могла поспать. Дочка всю жизнь живёт в чужих домах среди людей, но никогда ещё её не окружало столько шума. Из-за этого она становится капризной и нервной, плохо спит по ночам, а я получаю дополнительный стресс и психую.

Дёргаю дверь на себя, готовая выдать гневную тираду бесцеремонной хозяйке. Я заплатила немалые деньги за комнату и прошу хоть немного считаться с режимом дня моей дочери!

Но не успеваю открыть рот и обмираю: на пороге стоит целая делегация: двое мужчин-полицейских в форме, грузная тётка не первой свежести в несуразном платье с причёской “прощай молодость” и какое-то существо неопределённого возраста и пола. По очень косвенным признакам предполагаю, что передо мной – несколько потасканная или сильно подуставшая женщина. Все с грозными лицами, будто я – отпетая преступница, и они пришли меня обезвредить. Неужели Ковалёв опустился настолько, что прислал за мной этот сброд?

Спросить, что им всем от меня надо, не успеваю. Офицер суёт в лицо какую-то бумагу, но в руки не даёт. Прочитать ничего не получается, документ сразу убирают в папку. Что это за писулька, я так и не знаю. Полицейский быстро заталкивает меня в комнату и входит следом. Остальные протискиваются за ним.

Тесное помещение наполняется запахом лука и какого-то отвратительного парфюма. Гости шаркают ногами, двигают стул, задевают коробку дочкиных карандашей, и они с грохотом падают на пол. Каждый звук иголкой вонзается в мозг.

- Ребёнок орёт как резаный. Небось, мамаша лупит его… – замечает дама со старомодной копной на голове.

- Это девочка. И она плачет, потому что вы её разбудили, – пытаюсь отбивать несправедливые обвинения.

Мне необходимо срочно придумать план действий. Я догадывалась, что меня найдут, но не предполагала, что это будет так грубо… А ещё – немного смешно, потому что толпа визитёров больше похожа на труппу погорелого театра, чем на сыщиков, нанятых миллионером. Всемогущий владелец заводов и пароходов решил на мне сэкономить?

Ступор не позволяет вступить с гостями в полноценный диалог, а полицейский, оглядываясь по сторонам, несёт какую-то ахинею об украденных драгоценностях и обыске. Я всё жду, когда в его словах мелькнёт фамилия Ковалёва, но он говорит о чём угодно, только не о нём. Наконец не выдерживаю.

- Вы не могли бы ещё раз назвать цель вашего визита?

Ответ звучит ещё более нелепо, чем гнездо на голове у грузной дамы:

- Вы подозреваетесь в краже у гражданки Смирновой украшений на сумму…

В голове шумит… Подонок! Я думала, что идея с психушкой – самое худшее, что может придумать его беспринципный мозг. Но нет, он решил меня устранить ещё более грязным способом.