Любимая

Миссис Ла-Фонт поморщилась и с досадой махнула на нее рукой.

– Боже, нашла время спорить о терминах! И будь добра, не надо разыгрывать спектакль передо мной. Кого ты хочешь обмануть? Можешь перестать делать вид, будто тоже принадлежишь к этому вампирскому сброду. Я много размышляла и пришла к выводу, что была несправедлива к тебе. Твое хладнокровие и трезвый расчет достойны всякого восхищения. Я горжусь тем, что ты воспользовалась своими мозгами, а не смазливой внешностью, и сумела втереться в доверие к вампирскому сброду, сделавшись для них незаменимой, притвориться, будто бы получаешь какие-то видения, и занять пост Пророчицы, второй по значимости после Верховной жрицы! Я сама не смогла бы придумать ничего лучше. Молодец, моя школа.

– Мама, я не притворяюсь.

– Ах, опять придираешься к словам? Оставь, сейчас не время. – Миссис Ла-Фонт поморщилась и поправила подушки, чтобы сесть чуть выше. – Ладно, хочешь узнать, что я придумала?

– Мама, боюсь, ты не понимаешь…

Но Фрэнсис Ла-Фонт, как всегда, и не подумала ее слушать.

– Итак, мой план заключается в том, чтобы выиграть эти выборы, опираясь на добропорядочных Верующих, – начала она, насмешливо подчеркнув слово «добропорядочных». – Я собираюсь как следует распалить их и натравить на вампиров, чтобы навсегда очистить город от этой заразы. Можно подумать, я буду первым политиком, который избирается на волне умело разожженной и направленной ксенофобии! – Миссис Ла-Фонт мелодично рассмеялась, и от этого нежного, переливчатого смеха у Афродиты по спине побежали мурашки. – Должна признать, что ваше очаровательное представление в парке Вудвард даже сыграло мне на руку. Насколько я слышала, те же самые твари напали на этот гнусный ресторанчик в депо?

Афродита несколько раз сглотнула, борясь с накатившей тошнотой. «Она не изменилась. Она никогда не изменится».

– Да, мама. Прошлой ночью эти твари убил всех, кто был в ресторане: и посетителей, и персонал.

– Великолепно! Просто подарок свыше. Так о чем я говорила? Избравшись на пост мэра, я первым делом обложу всех вампиров и все вампирское высокими налогами. Хочешь поужинать в вампирском ресторане? Приготовься заплатить втрое больше. Захотелось приобрести произведение вампирского искусства? Вытаскивай платиновую кредитку. Хочешь посетить безвкусный фермерский рынок на территории Обители Ночи или прослушать там какой-нибудь факультативный курс? Отлично, но приготовься заплатить вдвое дороже, чем если бы ты поддержал своих. Да, я сделаю Талсу снова сильной!

Афродита покачала головой.

– Мама, я не понимаю, зачем тебе все это? Вампиры и люди в кои-то веки живут мирно и работают сообща. У всех все хорошо, кругом тишь да гладь да Божья благодать. Это же хорошо и для людей, и для вампиров!

– Не для всех людей, – усмехнулась миссис Ла-Фонт, ее глаза лукаво заискрились.

– Ой, мама, кажется, я поняла: у тебя что-то личное?

– Долго же до тебя доходило! Полагаю, общение с вампирским отребьем плачевно сказалось на твоих мозгах. Впрочем, ты никогда не была умной. Ты красавица, с этим не поспоришь, но мой ум ты, к сожалению, не унаследовала. Все просто, милая. Даже ты поймешь, если хорошенько постараешься. Видишь ли, существует некая группа людей – прямо скажем, это меньшинство, хотя очень богатое и влиятельное меньшинство, – которая хочет продвигать во власть людей, готовых действовать в их интересах и отстаивать их идеалы. Ты спросишь: какие идеалы? Скажем так: они решительно настроены против всего, что противоречит интересам белых представителей верхушки среднего класса. Вампиры в эту категорию не входят.

– Что? – Афродита с трудом боролась с тошнотой. Ее мать даже на смертном одре продолжала плести чудовищные, злодейские планы! Наверное, в кино это было бы уморительно смешно. Но это было по-настоящему, поэтому пугало до дрожи.

– Я же ясно сказала: люди, белые, представители верхушки среднего класса. Люди, которые заработали столько денег, что возомнили себя богачами и начали финансировать политические кампании. К ним можно относиться по-разному, но нельзя не признать, что они действуют в наших интересах – в интересах богатых белых людей. Богатых по-настоящему, не нуворишей. А эти выскочки… конечно, они полезны, но чудовищно вульгарны. – Миссис Ла-Фонт пригладила выбившуюся прядь своих волос. – Короче, до того, как ты с присущей тебе бесцеремонностью меня перебила, я говорила о том, что твое участие в моей избирательной кампании будет чрезвычайно эффектным. Ты как будто бы восстанешь из мертвых, понимаешь? Осознав свои прегрешения, блудная дочь возвращается на грудь к родной матери и возвышает свой голос против чудовищ, живущих среди нас. Избирателям это понравится!

– Мама, ты запуталась в метафорах.

– Но ты прекрасно поняла, что я хочу сказать.

– Да, мама, не знаю, заметила ты или нет, но я не человек.

Но миссис Ла-Фонт лишь отмахнулась от ее слов как от назойливой мухи.

– Да какая разница? Внешне ты вылитый человек, никто не отличит. Используй свои возможности, и все сойдет.

– Сойдет?