Любимая

– К сожалению, да, – кивнула я. Мы подъехали к воротам, выходившим на улицу Утика. Я посмотрела вперед, ожидая увидеть пустую заснеженную улицу, но…

– Эй, да это же Афродита! – воскликнул Старк. – Какого черта она шатается по Утике?

– Вот черт! – воскликнула я. – Остановись. Я ее догоню.

Старк положил руку мне на плечо.

– Нет, я иду с тобой. Ты не знаешь, отчего ее так шатает.

– Ты это серьезно? – усмехнулась Шони. – Если Афродиту шатает, то все прекрасно знают, почему. Она или пьяна, или под таблетками.

Я вздохнула и добавила:

– Или и то и другое.

– В обычное время я бы с вами согласился. Но когда по Талсе бегает орава зомби, я не собираюсь играть в «угадайку». – Старк схватил свой лук и взял стрелу. – Шони, пересядь на мое место. Если увидишь какую-нибудь тварь – отгони ее.

– Есть, сэр, – ответила Шони.

Мы со Старком вылезли из машины, согнулись пополам, защищаясь от снега и ветра, и побрели к Афродите.

– Что случилось? Ты в порядке? – Я бросилась к ней, а Старк остановился в шаге от нас, зорко озираясь по сторонам в поисках возможной опасности.

– Зои! Старк! – Афродита пошатнулась и едва не упала на меня. – Надо же, мои любимые друзья!

Меня обдало оглушительным запахом перегара. Я подхватила Афродиту и помогла ей встать прямо.

– Ты пьяна.

– Я в хлам! – радостно подтвердила Афродита. – Так… что это было? Два… нет, постой-ка… три кса-кса… наскакса, каснакса? Черт, неважно. – Она помахала серебряной фляжкой, которую держала в руке, перевернула ее, встряхнула: фляга была пуста. – Вот черт, виски кончился, опять.

– Когда ты перестанешь мешать таблетки и алкоголь? – спросила я, снова поддержав ее, когда она пьяно пошатнулась. – Ты когда-нибудь себя угробишь!

– Повторюсь: это неважно, – икнула Афродита.

– Ты видела свою маму? – спросила я.

– Да, видела. Совер-шен-но точно видела, как тебя. Слушай, ты знаешь, что она чудовище? Буквально. – Афродита закатилась истерическим смехом и поднесла флягу к губам, забыв о том, что там пусто.

И тут я не выдержала. Вырвав у нее фляжку, я зашвырнула ее в сугроб.

– Эй, ты что? Она же дорогая!

– Хватит! – заорала я на Афродиту. – Ты должна это прекратить! Ты губишь себя! Взрослые люди так себя не ведут, тем более взрослые, находящиеся на службе у Никс!

– А что если я не хочу находиться ни на чьей службе? – с ожесточением выкрикнула Афродита. – Что если я недостойна находиться на этой службе? Может быть, мое видение предупреждало именно об этом? Я не человек. Я не вампир. Я просто пустое место, которое даже родная мать не смогла полюбить!

Я схватила ее за плечи и как следует встряхнула.

– Выброси эту дурь из головы! Черт тебя побери, Афродита! Твоя мать – настоящее чудовище. Она всегда была такой. Забудь о ней на хрен, она не стоит твоих переживаний!

– О-о-о, ты сказала «черт» и «на хрен». Похоже, у нас в самом деле наступил зомби-апокалипсис, – снова захихикала Афродита.

– Ничего смешного. – Я так резко отпустила ее, что она едва не упала. – Я говорю совершенно серьезно. Так нельзя, понимаешь? Что если бы ты была нам нужна прямо сейчас? Ты – Пророчица Никс! У нас сейчас опаснейшая ситуация. А ты что делаешь? Надираешься так, что идти не можешь. Это просто безобразие, слышишь? Как твоя Верховная жрица я говорю, нет, приказываю тебе: немедленно соберись и протрезвей.

– Слушай, моя мама-монстр умирает. Я остаюсь круглой сиротой. У меня есть полное право напиться до потери сознания.

– Нет, у тебя нет такого права. У тебя есть обязанность перед собой и людьми, которым ты небезразлична, понимаешь? Ты обязана разобраться со своими проблемами. Ведешь себя так, будто ты единственная из нас, кто потерял родителей или у кого дерьмовые родители. Открой глаза, посмотри на меня и на всех остальных. Мы почти все прошли через это! Повзрослей, Афродита, и пойми, что у тебя есть проблема.

Афродита сузила глаза, мгновенно превратившись из веселой пьянчужки в злую и опасную пьянчужку.

– Какая же у меня, по-твоему, проблема?

– Проснись, Афродита, – бросил Старк, не сводя глаз с заснеженной улицы. – Всем известно, что у тебя большие проблемы с алкоголем и таблетками.

Афродита перестала раскачиваться, ее лицо вспыхнуло.