Любимая для мастера смерти (СИ)

- Закончил, - хмурится муж и ведет меня на второй этаж, но, преодолев половину ступенек, останавливается и настороженно осматривает зал.

- Что случилось? - озадаченно интересуюсь, следя за ним взглядом.

- Ничего, - слегка встряхнув головой, словно отгоняя навязчивые мысли, отвечает некромант. - Идем спать. Завтра снова рано подниматься.

Пока мы топаем по коридору, я мало обращаю внимания на дорогу, моя б воля и вовсе разлеглась где-то тут под стеночкой, но в кровати все же лучше. А останавливаемся мы перед смутно знакомой дверью.

Не может быть?!

- Киан!? - вопросительно поднимаю брови.

- Я просто подумал, ты за ними соскучилась, - хмыкает некромант, толкая дверь. С приоткрытого номера застенчиво выглядывает Кровать, и бесстыдные фейри, довольно сверкают глазками на ее изголовье.

- Ты уверен, что нам не будут сниться кошмары на таком брачном ложе? - повернувшись, интересуюсь у этого массовика-затейника.

Муж довольно блестит глазами.

- У меня есть отличное средство от плохих сновидений?

Ты смотри, как говорит!

- Учти, опиумная настойка вызывает привыкание, - невинно хлопаю глазами, делая вид, что не понимаю его намеков, и пошире открываю дверь.

Теперь я вижу всю комнату, и помимо кровати, вызвавшей у меня противоречивые чувства, замечаю дубовую лохань, наполненную горячей водой. Едва ли не с воплем бросаюсь сначала на шею Киану, в порыве благодарности, а затем и к деревянной емкости.

- Я подумал, что тебе не помешает ванна, чтобы расслабить непривычные к верховой езде мышцы.

С восторгом киваю и принимаюсь стаскивать с себя одежду, наплевав на ложную скромность.

Муж подкидывает в камин парочку, обещающих долго гореть, поленьев и, уведомив, что у него есть еще кое-какие дела, выходит из комнаты, оставив меня в одиночестве. Ну, как в одиночестве, с моей на данный момент лучшей подружкой - ванной.

С блаженным вздохом погружаюсь в приятную водичку, откидываюсь на бортик, подставив под голову сложенное в несколько слоев полотенце, и закрываю глаза. Вот оно! Счастье!

Спустя минут пятнадцать прихожу в себя и принимаюсь мыться, а, закончив с гигиеническими процедурами и заметив, что вода пока не остыла, решаю еще понежиться в ней пару минут и благополучно засыпаю.

Просыпаюсь в кровати на рассвете, придавленная тяжелым и горячим телом безмятежно сопящего мужа. Спустя пару минут, и он открывает глаза.

- Ну, как спалось? Фейри не мешали? - чуть ехидничая, интересуется он.

- Нет, - фыркаю я. - Зато один некромант все ночь храпел на ухо.

- Вот бессовестный, - хмыкает этот самый некромант и сгребает меня в объятья.

Из постели мы выбираемся спустя час и быстро собираемся. В зале нас уже должен ждать в это время завтрак, о котором за дополнительную плату вчера договорился муж.

В такую рань за столами кроме нас никого нет, и это меня полностью устраивает. Неторопливо жую кашу и запиваю свежим, сладким молоком. Киан быстро управляется со своей порцией и идет проверить наших лошадок.

От нечего делать, принимаюсь разглядывать стены и потолок сего занимательного заведения. По всему видно, что хозяин постоялого двора очень суеверный индивидуум. Под потолком висят связки чеснока, веточки рябины, а в косяк над входной дверью воткнут громадный ржавый гвоздь. «Я таких восхитительных параноиков еще не встречала!» - внутренне умиляюсь, поглядывая искоса на суетящегося за стойкой владельца постоялого двора. Это откуда же такие мнительные берутся?

Скрипнувшая дверь отвлекает меня от созерцания других достопримечательностей и заставляет перевести взгляд на нее. Я ожидаю увидеть возвратившегося мужа, который жаждет поторопить меня, но вместо этого с интересом наблюдаю, как в зал, полностью игнорируя все народные обереги к превеликому сожалению хозяина, заходит сгорбленная бабулька. Мужчина недовольно хмурится и что-то резко ей выговаривает в ответ ее на просьбу. Пожилая женщина низко опускает голову, горбится еще сильнее, и собирается уходить. Но в последний момент слегка вздрогнув, поднимает глаза, окидывает взглядом зал, а заметив меня, расплывается в непонятной торжествующей улыбке. И эта улыбка, почему-то, мне ни капли не нравится.

Отодвигаю от себя посуду с остатками еды и уже собираюсь встать, но ушлая старушка с несвойственной таким людям прытью семенит ко мне и хватает за руку. Как я ни пытаюсь вырвать свои пальцы из ее цепкого захвата, у меня ничего не получается

- Дочь Динкехта, носящая в себе свет Эйрмуд, - сквозь зубы шепчет она. - Я тебя жду. Очень давно жду. Возвращайся ко мне. Сделай то, что тебе предначертано. И твой любимый будет жить. Будет жить вечно!

Я отшатываюсь от безумной и, наконец, выдергиваю руку. А старуха начинает жутко, хохотать. Ее смех похож на смех сумасшедшей. Она им давится, захлебывается, сгибается пополам держать за живот и, в конце концов, падает на пол, еще продолжая посмеиваться и биться в конвульсиях.

К нам подбегает хозяин и опускается на колени перед пожилой женщиной, придерживая ее за плечи, чтоб она меньше дергалась и не навредила себе. Через секунду бабуля обессилено затихает, и ее тело расслабляется.