Любимая и потерянная

— Не знаю я, как быть с миссис Уилсон, — сказала Пегги. — Я пробовала с ней подружиться, но, понимаете, Джим, она принадлежит к особому разряду женщин. Такие из супружества делают ад. Она собственница; ей нужно, чтобы жизнь мужа целиком и полностью принадлежала ей. Если муж с кем-нибудь дружит, для нее это невыносимо, пусть даже с мужчиной, с товарищем по оркестру. Когда муж приводит гостя в дом и с увлечением с ним разговаривает, ей хочется их рассорить. Если он уйдет к приятелям поиграть в карты, она сходит с ума от ревности и в ожидании его, наверное, трясется весь вечер где-то в углу. Джим, вы встречали таких женщин?

— Да, — ответил он смущенно, вспомнив Кэтрин.

Ему хотелось бы продолжить спор, но он знал по опыту, что все его доводы разобьются о ее коварное простодушие, ту единственную черту, за которую осуждал.

— Такие женщины опасны, — предупредил он. — Две лишние рюмки джина, и она себя так распалит, что только держись. Что ж, — добавил он со вздохом, раз вы все поняли, так и чудесно. Пусть это теперь будет вашей заботой. Я умываю руки. Вы, я вижу, куда-то собираетесь…

— И, кстати, уже опаздываю, — сказала Пегги, взглянув на ручные часики.

— Не стану вас задерживать. — Он взял шляпу. — В том конверте эстампы. Пришпильте их на досуге.

— Нет, — ответила она, выходя вслед за ним в прихожую. — Я подожду, пока вы снова придете, Джим. Мы сделаем это вместе.

Она проводила его до входной двери и, взяв за пуговицу пальто, принялась ее крутить.

— А знаете, Джим…

— Да?

— Мне что-то не хочется сегодня уходить. — Она подняла на него взгляд, сама удивившись тому, что сказала. — Ну да ладно, — добавила Пегги, тут же подавив желание не расставаться с ним. — Мы ведь скоро увидимся?

— Да.

Его сердце бешено заколотилось. Пегги впервые призналась, что сидеть вместе с ним дома для нее приятней, чем уйти. Если бы он стал ее упрашивать, настаивать, он, возможно, вынудил бы ее согласиться провести этот вечер с ним. Но он боялся, что уговоры вызовут у нее бессознательный протест.

— Мне очень жаль, что вам нельзя остаться, — сказал он и легко прикоснулся губами к ее щеке. Пегги медленно поднесла к щеке руку и кивнула. Он замер от счастья: здесь, в этой полутемной прихожей между ними было заключено тайное соглашение.

— Доброй ночи, Джим.

— Доброй ночи, — ответил он.

Не чуя под собою ног от радости, он остановился на ступеньках в глубокой тени. На улице стало гораздо мягче, но синоптик был прав, снег продолжал идти. Он сыпался и на Макэлпина, который, стоя на ступеньках, надевал перчатки, и на какого-то прохожего, показавшегося из-за угла. Когда Макэлпин вышел на свет, прохожий, наверное, его заметил, он пошел медленнее, потом остановился и закурил сигарету, отвернувшись, очевидно, для того, чтобы его лицо не осветил огонек спички. Он ждал, когда уйдет Макэлпин. Но при этом допустил ошибку: повернувшись, медленно побрел назад.

Заметив это, Макэлпин двинулся следом. Незнакомец ускорил шаги, он явно не хотел, чтобы его узнали, а это значило, что шел он к Пегги. Острая враждебность к этому человеку — черному ли белому — все равно — охватила Макэлпина; уж очень он поторопился испортить радость первого полупризнания.

Но Пегги никого не ожидала, она сама собиралась уйти; уж не миссис ли Уилсон его подослала, чтобы застращать соперницу? — думал Макэлпин, догоняя незваного гостя. Жуткие типы. Да, времена дяди Тома прошли. Не спуская глаз с широкой спины незнакомца, Макэлпин догонял его. Он был уверен, что этот человек принес беду, которой он давно страшился. Макэлпину казалось, что он уже и раньше где-то видел этого человека. Сквозь кашу снежинок он не мог разобрать на расстоянии двух десятков шагов — Мэлон это, или Уэгстафф, или Вольгаст, или кто-то совсем незнакомый. Но вот мужчина свернул за угол и затерялся на Сент-Катрин среди таких же засыпанных снегом фигур.

Кто же это был? Возможно, он еще вернется, предположил Макэлпин. Он прошел по улице назад, миновал дом, в котором жила Пегги, и, перейдя через дорогу, остановился у фонарного столба, откуда начал наблюдать за дверью девушки. Он забыл поднять воротник пальто, и мокрый снег таял, стекая ему за шиворот, но, поглощенный ожиданием, он ничего не замечал.

Вскоре вышла Пегги и заторопилась в сторону улицы Сент-Катрин. Вот она скрылась за углом, где, мерцая сквозь завесу падающего снега, горели фонари. Во взбудораженном воображении Макэлпина белые фигуры прохожих превратились в призраков, которые скитались в мире теней, и когда девушка исчезла среди них, его сердце ёкнуло и он почувствовал, что его лихорадит от тревоги.

Глава двадцать третья