Любимая игрушка Зверя

- Я тебя не выгоняю, - отвечаю спокойно, однако вазу из рук не выпускаю. – Квартира общая, поэтому у меня нет права устанавливать какие-либо ограничения подобного рода. Детьми тоже можешь заниматься, если есть желание. Но между нами все кончено.

- Как? – искренне поражается. – Ира, тебе время нужно. Не надо спешить. Подумай, остынь, а уже потом…

- Миша, не о чем здесь думать, - обрываю. – Нет смысла держаться за отношения, в которых оба супруга друг другу неверны. Мы просто стали чужими людьми, жили, не замечали перемен. Но жизнь всегда все расставляет по местам. - Стой, что значит «оба неверны»? – мрачнеет Михаил и подходит вплотную ко мне, уже не реагируя на угрозу в виде вазы. – Что ты сделала?

- Просто секс, - усмехаюсь. – Ты сам сказал.

- Дурная шутка, - буквально выплевывает он.

- Только тебе можно? Другим нет? – издевательски выгибаю брови, чувствую как щеку сводит болезненный спазм. – Хотя знаешь, это был не просто секс. Гораздо больше. Круче, мощнее, острее. А вот все, что между мной и тобой происходило, - жалкое подобие.

- Ира, - рявкает он, призывая заткнуться.

А потом вырывает вазу из моих рук, отбрасывает настолько сильно, что та отлетает, врезается в стену и отбивает здоровенный кусок штукатурки. После супруг обхватывает мои дрожащие плечи, стискивает до боли, до хруста. Встряхивает.

- Скажи, что ты врешь, - требует хмуро. – Скажи!

- Он трахал меня всю ночь, - запрокидываю голову назад, выставляя напоказ шею, где красуются засосы. – Такие доказательства тебе подойдут?

- Я не верю, - роняет тихо. – Не верю. Ты не могла. Этого не может быть.

- Почему, Миш? – истерически смеюсь. – Почему? Ты легко мою подругу разложил. Прямо тут, не выходя из дома. Так почему я загулять не могу?

- Ира, - сглатывает. – Это разные вещи.

- Разные? – фыркаю. – Мужикам можно? А женщинам ничего нельзя. Я должна деньги зарабатывать, чтобы ты мог других баб спокойно трахать и ни на что не отвлекался. Я должна за детьми смотреть, убирать, готовить, продукты таскать. Верно? А на мною заработанные деньги ты будешь свою новую идею воплощать. Ну вперед. Валяй, делай бизнес. Только ни черта не получится. У тебя никогда ни черта не получается.

- Заткнись, - жестко произносит он. – Закрой свой грязный рот.

- Точно, - растягиваю губы в улыбке, смотрю прямо в его глаза и выдаю то, чего прежде и в мыслях бы не произнесла: - Тут ты четко подметил. У меня очень грязный рот. Я целую ночь им член обрабатывала. Теперь жутко челюсти болят. Оказывается, трудно такой толстый прибор внутрь принимать. Непривычно. Но ничего. Научусь. Справлюсь.

- Ира, - содрогается от ярости. – Черт. Что ты несешь?

- Правду, милый, - заявляю ядовито. – Чистую правду!

Муж отпускает меня. Резко. В момент. Он выглядит так, словно хочет ударить. Врезать мне кулаком по лицу. Жаждет причинить боль.

«Давай, - думаю я. – Вперед. Доведи начатое до конца. Больнее уже не будет!»

Но Михаил вдруг просто разворачивается и уходит. Громко хлопает дверью. Не бросает на прощание ни единого слова.

А я опускаюсь на диван. Без сил. И начинаю смеяться. Хохотать, причем совершенно дико и бешено, одержимо. По щекам льются слезы. Горькие и непрошенные, отравленные.

Так не должно быть. Не должно. А как тогда? Не представляю. Мне стоило сдержаться, проявить мудрость, стоило успокоиться и не выпаливать те непристойные вещи вслух. Однако сказанного не вернуть. Теперь каждый из нас обнажил истинную суть.

Глава 32

Я чувствую облегчение. Впервые за долгое время тревога отпускает меня и позволяет спокойно вздохнуть. Поразительное ощущение. Давно забытое. Уже как будто совсем чужеродное, странное и безумное.

Моя жизнь летит к черту, рушится прямо на глазах, спокойная и привычная рутина дает трещину, будущее нереально предсказать, глупо даже пытаться и предугадывать, а я просто сижу и наблюдаю за этим с легкой улыбкой. Эмоции идут вразрез с объективной реальностью. На горизонте маячит затяжной бракоразводный процесс. Дети окажутся между мной и супругом как между двух огней. Ничего приятного и спокойного нам не светит, однако душу переполняет радость. Обретаю покой. Нахожу равновесие посреди беснующегося водоворота страстей.

А может, правда от меня всегда ускользала? Может, я просто не хотела признавать очевидное и всегда сбегала от истины? Разлюбила Михаила уже давно. Или же вовсе никогда не любила? Да и стал относиться он ко мне иначе.

Кто бы стал изменять любимому человеку? Мы оба хороши. Оба одинаковые. Он не устоял перед Кристиной. Я отдалась Зверю. Наш союз давно прогнил. Теперь нет никакого смысла держаться вместе. Даже ради детей, ведь они ощутят фальшь.