Любимая мартышка дома Тан

Вот только теперь это предстояло делать другим людям, которые никогда не должны были – по моему приказу – даже произносить вслух имя дома Маниаха. А нам, успевшим стать слишком хорошо известными кое-кому в империи, предстояло возвращение домой.

– Гуанчжоу, – повторил Сангак и почмокал толстыми губами. – Там интересно, хозяин. Носороги с двойным рогом. Слоны с розовыми бивнями. У них, говорят, очень вкусный хобот. Никогда не ел слона. Везёт этим новичкам. Я бы туда сам поехал.

– Гуанчжоу, – отозвался Махиан, лучший во всём Согде знаток тонкостей верблюжьего характера. – Жемчуг – слезы русалок. А ещё там есть пруд, где жители начали разводить уток, потому что они глотали какую-то глину, и в помёте у них постоянно были золотые крупинки. Жители вымывали их и все разбогатели.

– Вы и так не бедняки, и чудес в жизни насмотрелись немало, – расстроил их я. – Ты, Махиан, если не забыл, уезжаешь через две недели. А ты, Сангак, – я посмотрел на него с некоторой озабоченностью. – Ты пока…

– Хозяин, о чём вы говорите, – махнул он единственной рукой. – Я уеду вместе с вами. Я знаю свою работу.

Я мрачно покивал. Что-то мне говорило – и даже не в тревожных размышлениях Юкука тут было дело, – что мой отъезд отсюда так просто не пройдёт.

И ещё одно необходимое дело мы успели завершить в эти дни. Мы медленно, с некоторой торжественностью расселись на коврах в комнате, где сейчас, вследствие зимних холодов, было как раз очень уютно и хорошо. И я повторил моим друзьям то, о чём мы уже поговорили шёпотом в более безопасных местах, где нас не могла подслушать ни Меванча, ни ещё одна личность, ворующая камфарные фигурки.

А именно – что торговый дом Маниаха завершает свои дела в столице империи. А нам всем пора отдохнуть.

Тут я сделал паузу и положил руку на мощное колено Сангака. Он волновался точно так же, как при первом нашем спектакле в этой комнате, когда мы ещё не знали точно, действительно ли великая танцовщица будет интересоваться нашими разговорами и отправится ли кому-то о них докладывать.

– Меванча,– сказал я очень громко и чётко, и Сангак прерывисто вздохнул. – Меванча, мы знаем, что ты сейчас нас слышишь. Мы знали это всегда, с первого раза. Прости – но уж очень хотелось, чтобы наш общий друг в Фэньяне получал от нас кое-какие сведения. Через тебя, само собой. Уж прости нас за это. Но мы хотим тебе сказать, Меванча, что и сейчас, когда всё кончено, мы любим тебя – особенно один из нас. Когда ты спустишься оттуда, то увидишь, что охраны вокруг нет. Ты свободна, ты можешь уйти. Но мы очень просим тебя, отправляйся с нами домой. И там не будет для нас человека, более уважаемого, чем ты.

Стояла полная тишина. Сангак смотрел в застеленный багровыми коврами пол. Вот и всё, я с наслаждением вытянул ноги, потом встал.

– И ещё, – тем же громким голосом добавил я. – Спасибо за мою жизнь, Меванча. Отличный был выстрел.

Мне показалось, что откуда-то сверху донеслось совсем не женское ругательство сквозь зубы. И больше ни звука.

ГЛАВА 17 ПРОЩАНИЕ С ГОСПОДИНОМ ЧЖОУ

Столица гудела от мягкого топота копыт по холодной ещё земле, звенела оружием. Колонна за колонной шли к восточным воротам.

Людей же в городе становилось всё меньше. По вечерам во многих домах уже не было слышно криков детей, оттуда не пахло едой. Бродили только печальные слуги.

Впрочем, праздник весны – наступление Нового года – прошёл, наоборот, необычайно шумно. Сияли десятки круглых огней, похожих на шары из паутины, ими украшали лучшие из деревьев. Улицы пропахли вином, свежим и уже выпитым. На озарённых огнями площадях звучала музыка, десятки голосов заливались хохотом.

А конница Ань Лушаня приближалась, и никто не мог её остановить.

Я же не успевал отправить весь свой шёлк.

Этим утром, еле вырвавшись из хаоса, устроенного нашими торговыми агентами, избавившись от пары-тройки ловивших меня за рукав местных чиновников на удивление высокого ранга, предлагавших посредничество во все новых закупках шелка, я взлетел в седло ферганца.

Для каждой поездки – своя лошадь. Мышка предназначалась для других случаев. Сегодня у меня был очень важный день.

Я ехал к господину Чжоу.

Выезжая, я поймал очень серьёзный взгляд Меванчи. Её золотистые волосы были опоясаны цепочкой, увешанной монетами. Держась за дерево, она поочерёдно поднимала ноги в широких шароварах к самым ушам. Я подумал о том, что её ежедневные упражнения что-то все меньше похожи на разминку перед танцем и все больше – на тренировку воина.

Нет, она не скрылась с подворья. Правда, со дня последнего спектакля в увешанной коврами комнате мы не говорили с ней ни разу. Я оставил её полностью на попечение Сангака, зная, что он сделает все гораздо лучше меня.

И вот, когда её сияющие глаза встретились с моими, Меванча поклонилась мне с почтением.

Я был человеком, который переиграл её – и оставил в живых. Для женщины-воина это кое-что значило.

С грохотом моя маленькая кавалькада (из трёх человек) понеслась к выходу.