Любимая серая мышка

– Ма-а-а-аш… – тянет мужчина тихим дразнящим шепотом, будто кожу прихватывает губами, кусает, посылая по всему телу разряды тока. – Иногда нужно подождать, чтобы потом получить большее удовольствие. Думай о том, чего тебе хочется. А когда мы встретимся, ты мне об этом расскажешь.

Мне все же удается дожить до понедельника и не сойти с ума от тоски. По-прежнему не понимаю, что мешало Лавроненко встретиться со мной и почему он решил ограничиться только лишь телефонными разговорами, но не спорить же с ним!

Правда, так и не получается решить, как вести себя дальше. Что делать в офисе при встрече, и что планирует делать он. Остается ждать, а это совсем непросто.

Приезжаю заранее, но все равно оказываюсь там позже Алексея. Он не только уже умудрился начать рабочий день, но даже опять проводит какую-то встречу в кабинете. Только если в прошлый раз я радовалась этой отсрочке, то теперь, наоборот, переживаю, что снова не могу увидеть его.

На подоконнике у моего стола стоит букет роз. Не классические строгие красавицы на длинных стеблях – изящные веточки с целым гроздьями крошечных бутонов нежно-розового цвета. Они кажутся вытканными из шелка и так благоухают, что я на несколько мгновений застываю, любуясь этим волшебством. Но подумать, откуда взялся букет и для кого предназначен, не успеваю: в приемную вплывает Денисова, одаряя меня своей фирменной слащавой улыбкой.

После скандала в столовой мы больше не общались, и я бы с удовольствием не видела ее еще дольше. Вот зачем явилась?

Она замечает выражение моего лица и улыбается еще шире.

– Маш, ну мы же не будем с тобой без конца ругаться? Зачем? Нам вместе работать, надо как-то стремиться наладить отношения.

Мне не надо. Я таких двуличных особ терпеть не могу, и то, что она про Лешу говорила, прекрасно помню. Даже подумать противно! Тем более странно звучит подобное ее заявление.

– Ладно, я была неправа, признаю! – заискивающим тоном пропевает блондинка. – И в отношениях с тобой и по поводу… – кидает мечтательный взгляд на дверь кабинета, – нашего шефа.

Эти намеки мне совершенно не нравятся. Что она опять задумала?

– Он просто занят был в прошлый раз, вот и повел себя… неожиданно, – Денисова прищуривается, внимательно рассматривая меня. Реакции ждет? Так и получит сейчас, мы хоть не в столовой, но я найду, что опрокинуть ей на голову, если понадобится.

– Не понимаю, о чем ты, – помню наш с Алексеем разговор и его просьбу сдерживаться. Потому и стараюсь сохранить спокойствие, хотя с каждой минутой это все труднее сделать.

– Да никакой он не заднеприводный! – восклицает змея и зачем-то закатывает глаза. – Сама убедилась в субботу вечером. Это секрет, конечно, Лешенька хочет, чтобы мы пока не афишировали наши отношения. Но тебе я не могла не сказать, мы же это обсуждали. Не хочу, чтобы ты продолжала заблуждаться на его счет, все же тяжело работать, когда думаешь такое о начальнике!

Я оглядываюсь по сторонам, выискивая, чем бы потяжелее запустить в нее. Или прямо так, руками вцепиться в волосы. Ведь врет же… точно врет! Наверное…

Утихшая было боль в груди как-то резко оживает и становится такой сильной, что мне тяжело дышать. Понимаю, что не должна ей верить и думать об этом тоже не должна, потому что он не мог… Но все равно безумно хочется расспросить, чтобы убедиться, что эта дрянь все выдумала…

– Он та-а-а-ко-о-ой! – тянет Денисова, а я под столом сжимаю руки в кулаки. Если не уберется прямо сейчас, сама вытолкаю! И лицо ее наглое и довольное расцарапаю заодно! – Жаль, что занят! – змеюка вздыхает, снова окидывая задумчивым взглядом дверь, и сообщает: – Ну, я попозже зайду. Нам с ним есть, о чем поговорить. И не только поговорить.

Зажмуриваюсь, сглатывая горьким ком. После ее ухода легче не становится. Мне нужно срочно увидеть Лавроненко, потому что больше никто и ничто не сможет успокоить.

Когда дверь кабинета раскрывается, наконец, и посетитель выходит, бросаюсь туда почти бегом. Врываюсь внутрь, но застываю у входа, внезапно понимая, что не знаю, что говорить. Не спрашивать же прямо… И не признаваться же вот так, с ходу, что уже дышать без него не могу…

Он что-то пишет, склонившись над бумагами, но при моем появлении поднимает голову. Распрямляется, окидывая взглядом с головы до ног.

– Кофе хотите, … Алексей… Андреевич? – не придумываю ничего умнее. – И доброе утро…

– Доброе, – мужчина откладывает документы и поднимается из-за стола. Смотрит в упор, несколькими шагами сокращая расстояние между нами. Протягивает руку, щелкая замком у меня за спиной. – Кофе – не хотим. А вот тебя… – и в следующее мгновенье набрасывается на мои губы жадным, голодным поцелуем.

Приподнимает за талию, усаживая на край стола. Я висну на его шее, целуя в ответ, словно и правда умираю от голода, и только ему под силу спасти меня. Но ведь так и есть: только теперь терзающая изнутри боль начинает отступать.