Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль

Чарли наклонил голову, так что она коснулась его плеча. Его голос был мягким:

– Ты действительно хочешь, чтобы я это сделал? А что будешь делать ты?

Харбин пожал плечами:

– Ничего.

– Ты уверен? – Чарли улыбался. – Ты действительно уверен?

Харбин снова пожал плечами:

– Сам посуди. Мы не можем идти против тебя. У нас у самих чересчур затруднительное положение.

Чарли одарил его слабой улыбкой:

– Ты действительно мастер – это так. Я просто тащусь, как ловко ты обходишь основной предмет разговора. Мне это нравится… – Смех его стал каким–то диким. – Я знаю, что ты хочешь сделать. – Дулом пистолета он махнул в сторону Глэдден, не сводя глаз с Харбина, и его голос зазвучал надтреснуто. – Ты хочешь избавиться от этой девчонки и вернуться обратно – к Делле. Вот чего ты хочешь. И я еще не совсем ополоумел, чтобы позволить тебе это. Мне хотелось бы быть с тобой, когда ты вернешься туда, в эту комнату. Хотел бы я быть там, чтобы посмотреть, как ты стоишь посреди той комнаты. Как ты смотришь на Деллу. Мне хотелось бы очень внимательно следить за твоим лицом. Я хотел бы услышать, что ты скажешь. А ты заговоришь, потому что я тоже буду там, я буду просто стоять там и не скажу ни слова. И я знаю, что Делла теперь тоже ничего не скажет.

Харбин почувствовал, будто что–то пронзает его, распиливает надвое, отрезая навеки какую–то его часть.

Он с трудом слушал речь Чарли.

– Может быть, Делле в тебе понравился именной твой класс. Может быть. Она считала, что во мне мало класса. Ей никогда не нравилось, если я говорил слишком громко или слишком волновался. Ты никогда не говоришь громко и никогда не волнуешься, так что, может быть, на это она и купилась. Что бы там ни было, а она на это купилась. Я вернулся в твой номер в отеле и увидел ее на кровати, а тебя там не было. Естественно, я захотел узнать, что случилось, и Делла принялась вешать мне лапшу на уши, и я понял, что она вешает мне лапшу на уши, потому что это всегда видно. Потом она начала плакать и больше не могла говорить. И тогда я понял. Я сложил два и два и получилась слишком большая сумма. Тогда кое–что случилось, и я ухватил ее руками за горло. Я душил ее. Я душил ее, пока она не умерла.

Чарли тяжело дышал, его лицо светилось над пистолетом. Неожиданно он яростно пнул чемодан, перевернув его набок, так что изумруды рассыпались, вспыхивая зловещим зеленым светом на мокром песке.

– Я не хочу их, – сказал Чарли. Он начал рыдать, это были громкие, опустошительные рыдания. – Мне они не нужны, ты слышишь? Мне нужно было в жизни только одно. Мне нужна была Делла. Я хочу вернуть ее, ты слышишь? – Рыдания стали еще громче. Тяжелые слезы лились по лицу Чарли. – Где я еще найду другую Деллу? Нигде. Никогда. Делла была только одна. А теперь она мертва, и мне больше нечего делать в этой жизни. Но я знаю… – Чарли опустил голову, его глаза пытались разорвать Харбина на части. – Я знаю, что все это из–за тебя…

– Нет, это не так, – тихо взмолился Харбин.

– Ты…

– Не надо.

– Пожалуйста. Не надо, – сказала Глэдден. – Пожалуйста, Чарли, пожалуйста…

Чарли засмеялся сквозь рыдания и двинулся на них с пушкой. Харбин увидел, как трещина пошла по мозгам Чарли, увидел, как его мозги раскалываются надвое. А пушка наклоняется все ниже и наконец останавливается. Глаза Чарли широко открыты, они ослепительно сверкали, словно белые блюдца с аквамарином посредине. Чарли прижал пушку к груди Харбина, палец лег на курок.

Харбин понимал, что наступил конец, чувствовал, как он приходит. Но ничего не случилось, потому что Глэдден подошла и положила руку на руку Чарли, всем своим весом она надавила на руку Чарли, а другая ее рука взметнулась к лицу Чарли.

Харбин нырнул вниз, под пушку, толкнул плечом Чарли в пах, сбил его с ног и покатился вместе с ним по песку. Он оказался наверху, навалился на Чарли и вытянул руку, чтобы ухватить его за запястье руки, сжимающей пистолет. Он увидел, что пальцы Чарли ослабили хватку и выпустили пушку, увидел, как пушка упала на песок. Он потянулся к ней. Чарли ударил его в зубы. Он сделал еще одну попытку дотянуться до пушки. Чарли ударил его снова, изо всей силы размахнувшись кулаком. Он продолжал тянуться к пушке. Чарли обеими руками ухватил его за горло и принялся душить.

Он пытался вырваться из рук Чарли. Он чувствовал, как большой палец Чарли впился в его яремную вену. Боль была глубокой, и она ударила по глазам. Он знал, что его глаза стали вылезать из орбит. Было трудно что–либо разглядеть. Его рот широко раскрылся, язык вывалился. Он пытался защититься руками, но не ощущал своих рук. У него в голове осталось лишь одно чувство – будто его несет вверх и вниз, по кругу и обратно, несет в никуда. Он еще мог рассмотреть небо и звезды, огни в темно–синем небе, большом темно–синем небе, которое медленно надвигалось и падало на него, но потом почему–то отступило.

И тогда он услышал голос Глэдден:

– Отойди от него!