– Это около трехсот миль с другой стороны от Ланкастера. Знаменитые круглые холмы Пенсильвании. Ферма – на очень высоком холме. Она находится не на самой вершине, а на пологом склоне. За фермой склон снова круто идет вниз. Оттуда видны другие холмы, которые уходят все дальше. Самые зеленые холмы из всех, что ты когда–либо видел в жизни. А потом – вдали, достаточно далеко, но почему–то кажется, что они совсем рядом, – горы. Лавандовые горы. Ты можешь увидеть реку, но еще раньше ты увидишь ручей. Он мчится прямо на тебя, изгибаясь, струится к пруду, который так близко, что ты можешь до него дотянуться. И ручей может тебя забрызгать, если ты откроешь окно в спальне. Он достаточно глубокий, этот пруд, так что поутру, если у тебя есть настроение, ты можешь прыгнуть в воду прямо из окна.
– Что мы будем там делать?
– Просто жить. Вместе, в этом местечке на склоне холма. И ни души рядом.
Он кивнул. И внутренне повторил кивок.
Они окончили завтрак, выпили еще по чашке кофе и выкурили по паре сигарет, а затем она проводила его до двери. Он положил руки ей на лицо.
– Ты останешься здесь, – сказал он. – Будешь ждать моего звонка. Я вернусь вскоре после полудня, и мы отправимся осматривать наши владения.
Ее глаза были закрыты.
– Я знаю, это – навсегда. Я знаю это…
* * *
Такси домчало его до Кенсингтона и Аллегени. Он решил остановить машину в семи кварталах от Берлоги. Он не чувствовал себя так, словно возвращается туда. Он не испытывал никакого желания увидеть Берлогу. В глубине души Харбин мечтал, чтобы то место, куда он шел, было каким–то иным. Чего ему действительно хотелось – это поймать другое такси и ехать обратно к Делле.
Харбин двинулся к Берлоге на ватных ногах, и хмурый взгляд его становился все мрачнее, по мере того как он приближался к изумрудам, Доомеру и Бэйлоку.
Он вошел в Берлогу и услышал, как Доомер сыплет проклятиями на кухне.
– Мышь! – кричал Доомер. – Эта чертова мышь!
После чего Доомер появился на пороге кухни и уставился на него:
– Где ты пропадал всю ночь?
– Я был с женщиной. Бэйлок спит?
– Мертвым сном, – подтвердил Доомер. – Мы играли в карты до половины пятого. Я сделал его примерно на сотню. У нас в кухне целое стадо мышей.
– Поднимись наверх и разбуди его.
– Что–то не так?
– Разве я как–то по–особенному выгляжу?
– В жизни тебя таким не видел, – сказал Доомер. – Ты выглядишь так, словно сошел с облаков. Кто–то поддел тебя на спицу?
Харбин не ответил. Он ждал, пока Доомер вскарабкается по лестнице, потом сунул в рот сигарету и принялся ее жевать, затем вытащил курево и сплюнул на пол табачные крошки. Сверху Бэйлок жалобно запротестовал. Он ныл, что в этой жизни хочет только одного – чтобы его оставили в покое и позволили уснуть и умереть.
Они спустились вниз, и Бэйлоку достаточно было один раз взглянуть на Харбина, чтобы сказать быстро, встревоженно, немного присвистывая:
– Что случилось? Бьюсь об заклад – что–то случилось.
– Стоп. – Харбин начал зажигать сигарету, но она уже не годилась. Он взял другую. – Я выхожу из дела.
Доомер посмотрел на Бэйлока, а Бэйлок глазел на стену. При этих словах голова Бэйлока дернулась, словно голова марионетки. Теперь он смотрел на Харбина. Он сказал:
– Я знал. – Его голова продолжала поворачиваться, теперь в сторону Доомера. – Я знал – что–то случилось.
– Ничего, кроме того, что я выхожу из дела, – сказал Харбин. – Выслушайте это и хотите – верьте, хотите – нет. Но вчера вечером я нашел себе женщину. Я уезжаю вместе с ней. Сегодня.
– Он уезжает, – задохнулся Доомер. – Он уезжает совсем.
Харбин медленно кивнул.
Бэйлок поскреб свою щеку. Он посмотрел на Харбина, потом посмотрел куда–то вдаль:
– Не вижу, как ты можешь это сделать.
– Легко, – отозвался Харбин. – Ногами. Правая нога, левая нога – и я ухожу.
– Нет. – Бэйлок быстро потряс головой. – Нет, ты не можешь этого сделать.
– Ты не можешь этого сделать, – повторил Доомер. – Ради Бога.
– Женщина. Кто эта женщина? – спросил Бэйлок.
– Просто женщина, – ответил Харбин. – Это все, что вам надо знать.
– Ты это слышал? – Бэйлок повернулся к Доомеру, приняв картинную позу. – Ты слышал? Он говорит, что это все, что нам надо знать. Никаких оправданий, никаких извинений – ничего! Просто женщина – и он уходит. Примерно так. – И Бэйлок щелкнул пальцами. А потом повернулся к Харбину. – Как ты думаешь, насколько хорошо ты меня знаешь? Как ты думаешь, насколько хорошо ты знаешь его? – И он указал на Доомера. – Ты действительно веришь, что мы останемся здесь и будем смотреть, как ты уходишь? – И тут он принялся отрывисто смеяться, уставившись на Харбина, словно его глаза смотрят сквозь щель в стене. – Ты ошибаешься, Нэт. Ты так сильно ошибаешься, что это почти комично. Мы не можем позволить тебе уйти.
Харбин ощутил пол у себя под ногами. Пол как будто немного прогнулся. Харбин подождал, пока пол снова станет твердым. Он сказал:
– Отнеситесь к этому как к техническому вопросу.
Бэйлок широко развел руки: