Любимая женщина Кэссиди

Со стороны Нью-Джерси с шумом и брызгами летели другие лодки. Солнце сильно и жарко било в воду, Кэссиди видел сверкающие на солнце металлические пуговицы на форме полицейских, красные, потные лица стоявших в лодках полисменов. Потом поднялись крики, началась общая суета, и все лодки направились в другую сторону от стены утеса. Высунув голову из-за камней, он обнаружил, что они движутся к узкой полоске песка справа. Разглядел, как лейтенант выскакивает из лодки, показывает жестами на склон, на рощу наверху, увидел, как все полисмены карабкаются на склон, некоторые вытаскивают оружие. Они заметили кого-то на склоне или среди деревьев и погнались за ним в явной уверенности, что именно он им и нужен. Лодка за лодкой причаливали к песку, полисмены выпрыгивали и лезли вверх по склону. Через какое-то время спустились, и на песке началось совещание. Совещание казалось довольно горячим, и Кэссиди слышал упорные оправдания лейтенанта перед громкими обвинениями со стороны крупного мужчины в соломенной шляпе и рыжевато-коричневом костюме. Видимо, крупный мужчина руководил всей операцией. Он всплеснул руками, потом пошел прочь, потом вернулся, сказал что-то громким голосом и снова ушел. Так продолжалось и продолжалось. Кэссиди заметил протянувшиеся вдоль реки тени и понял, что солнце садится.

А через несколько минут увидел, что полицейские уплывают в своих лодках. Одни лодки направились назад, в Нью-Джерси, другие мрачным и безутешным парадом двигались вниз по реке, куда-то в ближайший док, откуда пришли. Лодки постепенно исчезали в сумерках, потом тень накрыла все. Кэссиди посмотрел на темневшую реку и уполз в глубину пещеры.

Одежда была еще мокрой, но неудобств эта сырость не доставляла, ему было тепло, в пещеру шел сухой воздух, согревая и погружая в дремоту. Он растянулся на полу пещеры, положил голову на согнутую в локте руку и начал засыпать. Уже почти совсем заснул, как приятный туман прорезала одна мысль. Он поднял голову и посмотрел на часы. Несмотря на купание в Делавэре, часы еще шли. На светящемся циферблате было десять минут девятого.

Когда Кэссиди открыл глаза, часы показывали двадцать минут первого. Он оглянулся на отверстие пещеры. Там не было ничего, кроме тьмы. Он подполз к отверстию, взглянул вниз, на поблескивающую черную воду, взглянул вверх, на луну, и сказал себе, что пора идти.

И призадумался, куда идти. Казалось логичным убраться отсюда как можно дальше. Он принялся мыслить в масштабах больших расстояний. Автоматически разработал идею добраться до какого-нибудь порта, пролезть на корабль, уехать в другую страну. Идея почему-то не привлекала, и Кэссиди возмутился соображениями, толкнувшими его на эту мысль. У него нет желания покидать эту страну. Здесь он начал что-то строить, хотел продолжить строительство, хотел укрепить и упрочить фундамент, заложенный вместе с Дорис. Он должен вернуться к Дорис. Должен рассказать ей правду о катастрофе с автобусом.

Подобравшись к отверстию пещеры, увидел, что стена утеса залита лунным светом, поблескивающим на острых камнях. С одной стороны, слева, заметил выступы вроде ступенек, которые, кажется, шли до самого верха. Потоптался на краю, тщательно выбирая дорогу, шагнул на ближайший выступ, подтянулся к другому, дальше дело пошло сравнительно легко. Он поднялся по каменной лестнице на вершину утеса, оттуда начал спускаться по склону, вошел в рощу, вышел через нее к хайвею.

Одежда оставалась сырой, а ночной бриз теперь был прохладным. Стоя на обочине хайвея, Кэссиди дрожал от холода. Фары машин пронизывали тьму по всему шоссе, и он нырнул обратно в рощу, зная, что здесь никому нельзя попадаться на глаза в униформе водителя автобуса. Остановился подальше в чаще, глядя на машины, со свистом летящие по хайвею. За эти несколько минут проехало множество легковых и лишь несколько грузовиков. Наконец он сообразил, что не стоит надолго задерживаться в этом районе, и пошел через рощу параллельно шоссе по направлению к Филадельфии. Кэссиди хорошо знал дорогу, и, по его прикидке, до Филадельфии было около тридцати миль.

Он шел час, отдохнул, снова пошел и прошагал еще час. Теперь почти все легковушки исчезли с хайвея, царствовали большие грузовики, которые всю ночь курсировали в Филадельфию и обратно. Большие грузовики быстро неслись по дороге, одиноко светя фарами в темноте. Он жадно проводил глазами один грузовик, проехавший мимо и быстро его обогнавший. Потом грузовик повернул на дороге и мотор его зазвучал по-другому. Похоже, он замедлял ход. Кэссиди увидел за поворотом сияние света и живо вспомнил круглосуточную стоянку, где водители грузовиков останавливались перекусить и хлебнуть кофе.