Любимчик Эпохи

Она оказалась Леной. Не помню, сколько прошло дней, когда мы оторвались друг от друга. Наверное, сутки, а может, и двое. Одуревшие от секса и голода, мы курили у нее на балконе. Родители были на даче. (Будь благословенны все дачи СССР!) Я сидел на табуретке в синих трусах, она, полуголая, поставила тонкую ногу с алым педикюром на какой-то гимнастический мяч. С нас можно было написать копию «Девочки на шаре» Пабло Пикассо.

— Я — модель журнала мод «Кокетка», — представилась Лена, — мечтаю уехать в Москву.

— Я — будущий хирург. О Москве можно подумать.

— Будешь меня лечить. — Лена выпустила струйку дыма мне в лицо.

— Будешь ходить передо мной голой. Всегда, — сказал я.

К родителям я привел ее уже через неделю. Мама наготовила вкуснейших салатов, папа купил вино. Лена им страшно понравилась. Они давно хотели меня пристроить. Мы сидели, смеялись, я был пьян и счастлив, Принцесса льнула ко мне и незаметно целовала в шею. И тут черти принесли ЕГО. Брат должен был уехать в свой гребаный поход на Байкал, но почему-то застрял в городе. Он никогда никому ничего не объяснял. Просто открыл ключами квартиру, бросил рюкзак в коридоре, пошуршал в ванной и сел за стол. Мама прижалась губами к его лбу, как всегда приподняв шелковые волосы.

— Ты не болен?

— Нет.

— Руки помыл?

— П-помыл.

— Знакомься, это Леночка, — возбужденно произнес папа, — невеста Родика.

— Илья, его б-брат, — этот говнюк равнодушно пожал ей руку.

Каждый раз, когда я вспоминаю их знакомство, меня трясет. Он даже не хотел ей понравиться! Он не пытался казаться хорошим, он игнорировал этот мир в принципе. С герпесом на губах, с нестриженной, до плеч гривой, с какой-то ржавой царапиной на роже, он накинулся на мамин салат и сожрал его прямо из общей миски.

— М-мамуль, есть м-мясо?

Он замечал только маму, с ней была особая связь, и иногда папу. Ни меня, ни моих девушек, ни моих друзей он не видел в упор. Мама кинулась подогревать ему вчерашнюю курицу.

— Вы — геолог? — спросила его Лена, чтобы как-то поддержать разговор.

— П-почти, — он даже не поднял на нее глаза.

— Он — искатель приключений себе на задницу, — объяснил я.

Но Лена меня уже не слышала. Она больше не любила меня. Моя Принцесса мечтала о совершенно ином Трубадуре. Патлатом, безденежном идиоте, который был бы абсолютно органичен в компании с ослом, вшивым псом и бесхвостым петухом. Думаю, она и замуж-то за меня вышла, чтобы просто быть рядом с ним, дотрагиваться до его волос, стирать ему пропахшие потом спальные мешки и мечтать прикоснуться к его вечно драной, как у дворового кота, морде.

— А знаете, Родион у нас богатырь! — начала свою притчу мама. — Родился на пять килограммов сорок пять грамм! Сосал меня до полутора лет…

— Ну мааамаа! — заревел я.

Илюша пофигистично ковырял в зубах развилкой куриной косточки.

— А Илюша, господи, просто галчонок, весил два четыреста! Я еле его выходила, — не унималась мама, будто это было молитвой, без которой нашу квартиру не мог покинуть ни один человек.

— Ну надо же! А сейчас такой мускулистый! — восхитилась Лена.

Илья и вправду начиная с девятого класса начал усиленно тренироваться, и его дрищовая, вечно сопливая оболочка превратилась в жилистое, поджарое тело. Конечно, ляжки у него по-прежнему были меньше моих бицепсов, да и сам он оставался на 20 килограммов хлипче меня, но Лена, похоже, этого не видела. Вечером я прижал его к стене (мы, как и раньше, спали в одной комнате), взял за грудки и выдавил, чеканя каждое слово:

— Если ты хоть пальцем до нее дотронешься, урод, я изувечу тебя. Не посмотрю, что ты мой брат.

— Да р-расслабься, — лениво ответил он, — она в‐вообще не в моем вкусе. Как и ты, в‐впрочем.

— Не в твоем вкусе? — взревел я. — Да она красивее Роми Шнайдер и Марины Влади, вместе взятых!

— Это т-твои шлюшки из п-порножурналов?

— Это женщины Алена Делона и Высоцкого, неуч!

— К-когда это было…

— Когда бы ни было, пока я жив, ты глаза на нее не подымешь! — Я тряс его как ощипанную курицу.

Илюша не сопротивлялся. Он безразлично посмотрел в потолок, а потом уставился на меня в упор:

— Д-договорились. Я п-пересплю с ней, когда ты ум-мрешь.