Любимец века. Гагарин

Из Клушина на фронт ушло семьдесят шесть человек. А когда в 1967 году гжатский военком Арюсков приехал вручать боевые юбилейные медали, то пришли за ними всего несколько человек: Василий Колоколов, Илья Серов, Афанасий Давыдов, прыгавший на костыле, Иван Степанович Белов, Василий Федорович Бирюков да Прасковья Колоколова. «На грудь вот беру, - сказал Белов, - а в груди осколок невынутый». Но кто-то выкрикнул, что, мол, русское воинство не стареет, и коль вновь позовут, то и у них еще сил хватит.

Все это мне рассказывал потом Василий Федорович Бирюков. Лицо у него живое, с лохматыми бровями и аккуратными усиками на верхней губе. Если что и выдает сегодня его возраст, то лишь походка: «Раны заросли, а контузия дает о себе знать, ноги плохо ходят».

Василий Федорович говорил охотно; он гордится своим селом, в которое вложил жизнь. Клушино для него не малая точка районного масштаба, а целый мир. Его концы - Околица, Смирновский, Царапкинский, Выползово - подобны странам света.

Рассказал он и как Павел Иванович Гагарин, один из наиболее уважаемых сельчанами людей, при известии о боях под Вязьмой взялся перегонять колхозный скот. Никто не знал тогда, что путь будет бесконечно далекий, аж до лесной, почти никому не ведомой до того Мордовии...

Поздно вечером Павел Иванович забежал попрощаться с семьей брата. Самого Алексея Ивановича он не застал: за несколько дней перед этим тот тяжело заболел, с бредом, с лихорадкой, и его отвезли в гжатскую больницу. Анна Тимофеевна каждый день пешком ходила проведывать мужа. Она не могла решиться бросить его одного, чтобы бежать с детьми. Поэтому с деверем прощалась как бы навсегда: как знать, удастся ли еще свидеться?..

И все-таки первого сентября Юрий Гагарин пошел в первый класс!

Из его тогдашних однокашников в селе остались двое: Евгений Яковлевич Дербенков и Иван Александрович Зернов, оба механизаторы, отцы семейств.

У Зернова синие глаза, голос басовитый, веселый, улыбка открывает розовые десны, волосы русые, густые, шапкой ото лба. Он такой дюжий, дородный, что, кажется, кроме трактора, что его и выдержит?

Дербенков тоже голубоглаз, но более тонкокостен, мягок, приветлив. Он чуть картавит, и сквозь взрослый облик минутами явственно проглядывает былой школяр. Зернова же ребенком представить просто невозможно. Так и кажется, будто он возник мощным мужчиной, без переходных стадий.

Оба очевидца поставили в тупик с первых слов: они начисто забыли, где располагалась их первая, сгоревшая потом школа! Зернов водил на один конец села, а Дербенков в противоположную сторону. Припоминали детали: кто за какой партой сидел, даже что было видно из окна, но место забылось. Впрочем, особенно спрашивать с них нечего, ведь они едва выучились писать первую букву алфавита, как все вокруг переломилось, катастрофически сдвинулось и смешалось. Клушино заняли немцы. К старинной летописи прибавилось третье разоренье - 1941 года.

Незадолго перед этим произошло событие, очень важное в биографии Гагарина: будущий летчик и космонавт впервые увидел самолет, прикоснулся к нему руками.

По ночам он просыпался оттого, что рядом мурлыкал кот. И все громче, громче, стены тряслись от такого мурлыканья! А это летели на Москву немецкие бомбардировщики. Просто Юра не мог полностью очнуться.

Но однажды днем прямо над крышами закружили, вернее проволоклись, по небу, два советских самолета. Взрослым Юрий Алексеевич определил их марки: Як и ЛАГГ. ЛАГГ был подбит и из последних сил тянулся за черту домов, на болото.

Как ни мгновенно все это произошло, быстроногое племя мальчишек успело домчаться до места падения как раз в тот момент, когда самолет разломился надвое, а летчик едва успел выскочить из-под обломков. Он прихрамывал и был очень рассержен своей аварией. Не обращая ни на что внимания, обошел искалеченную машину, осмотрел, пощупал ее. Нет, ничего поделать тут уже было невозможно. Летчик ругался и безнадежно смотрел в пустое небо. Вскоре оно наполнилось ревом «ястребка»: на выручку возвращался Як, Сумрачное лицо молодого летчика осветилось, он сорвал шлем и замахал им в воздухе.

«Мы жадно вдыхали незнакомый запах бензина, - вспоминал потом Юрий, - рассматривали рваные пробоины на крыльях машины. Летчики говорили, что дорого достался фашистам этот исковерканный ЛАГГ. Они расстегнули кожаные куртки, и на гимнастерках блеснули ордена. Это были первые ордена, которые я увидел».

Оба летчика выглядели деловитыми и собранными; как ни мал был тогда Юрий, он ощутил в этих людях особую сноровку, манеры, отличные от деревенских и невыразимо пленительные для него.

Те первые летчики улетели благополучно. Мальчишки притащили им четыре пустых ведра и помогли перетаскивать бензин из бака подбитого самолета. Ночь летчики провели на болоте, не отходя от машины, а утром подожгли подбитый ЛАГГ и вдвоем поднялись на «ястребке».

Валентин Гагарин пишет, что до слез было жалко смотреть на горящие обломки.