Любимое и ненавистное

Он засунул винтовку между листами железа крыши и опрокинул доски своего укрытия на пол. Но тут мысли Кела направились совсем не в русло заметания следов и безопасного отхода. Он вдруг ощутил, что ненавидит жизнь. Она представлялась бессмысленной и безысходной. Всё, что ему ранее казалось вполне радостным: работа, дом, увлечение чтением и стрельбой, командировка, жара, весёлые и приветливые Туанебийцы на улицах – всё угнетало и бесило его так, что жить не хотелось. Он ощущал совершенно реальную тошноту и головокружение. Он открыл рюкзак и взглянул на лежавший там пистолет. Ему хотелось взять его в руки, поднести к виску и нажать на спусковой крючок. Его рука непроизвольно опустилась внутрь рюкзака, и его пальцы ощупали резиновые накладки на рукоятке. Он постоял так несколько секунд, встряхнул головой, резко отдёрнул руку и застегнул молнию на рюкзаке. Он недаром начал вести дневник, чтобы не поддаваться на такие проявления того, что считал депрессией или расстройством психики. Ноги сами понесли его вниз по лестнице.

Спустившись вниз, он откинул листы фанеры с мотоцикла, выкатил его из подъезда, завёлся и уехал. Он неспеша ехал всё дальше от центра города по лабиринту улиц, которые заранее пометил как путь отхода. В традиционной, неприметной рубахе и штанах с бордовыми и коричневыми полосами, похожих на пижамные, в длинных тёмно-коричневых носках, дешёвых туфлях и затемнённом мотоциклетном шлеме и перчатках, никто не считал его приезжим. У него заняло около получаса выехать из города. На обочине у выезда из города голосовали несколько человек, и он остановился и спросил, подражая местному диалекту, куда им нужно было ехать. Одному было по пути, и за символическую плату Кел согласился взять попутчика. Дальше они продолжили путь втроём: Кел, попутчик, и петух в корзине у того за спиной. Так они проехали километров сорок, до городка, где попутчик слез, и дальше Кел ехал один. Выбирая грунтовые дороги между селениями, он избежал блок-постов и добрался до своего пикапа. Погрузив в кузов мотоцикл и сев в кабину, он записал свои наблюдения в дневник.

Чем дальше от столицы, тем меньше был шанс натолкнуться на блок-пост и быть остановленным, но Кел продолжил держаться сельских дорог. Он направлялся в соседнюю страну, Ламбозию. Между ними лежала полоса джунглей в низине, через которую протекали несколько рек. На мостах через них точно стояли блок-посты обеих стран, поэтому их нужно было обогнуть через верховья рек в несколько гористой местности, где их можно было пересечь в пикапе или, на худой конец, на мотоцикле. Но это был вопрос другого дня, потому что вечерело. Нужно было где-то остановиться. Подъезжая к следующему городку, Кел увидел впереди автобус. Он обогнал его и выбрал безлюдную улицу рядом с остановкой в центре городка. Затем он бегом вернулся к остановке, как раз тогда, когда подошёл автобус, и смешался с толпой приехавших. Когда они разошлись, он направился к магазинчику через площадь, над которым были расположены несколько номеров маленькой гостиницы. Сняв номер на ночь и купив еды, он поднялся наверх и осмотрелся из окна. От площади вели несколько улиц, по одной из которых он пришёл. На ней он видел свой пикап. Хотя ещё только вечерело, он тут же лёг спать, оставив дверь чуть приоткрытой.

Кел проснулся среди ночи и посмотрел на часы. Было четверть четвёртого утра. Снизу доносился какой-то приглушённый разговор. Он прислушался. Говорили двое мужчин и женщина. По голосу он узнал хозяйку магазина. Он мог разобрать только отдельные слова: наверху, приезжий, автобус. Превозмогая совершеннейшее нежелание делать что-то, чтобы выжить, Кел мигом обулся, вынул из рюкзака нож в ножнах на ремне и опоясался им под рубашкой. Скомкав постель, он накрыл её одеялом, надел рюкзак и встал за дверью, которую теперь закрыл, стараясь ступать бесшумно. На лестнице, которая была почти напротив его номера, послышались шаги двух пар ног, а из-под двери засиял свет фонарика.