Любимцы Богини

Торпедным атакам казалось, не будет конца. Охваченный азартом охоты, корабельный боевой расчет наносил удар за ударом условными торпедами по ничего не подозревающему авианосцу. Плохая гидрология свела на нет все преимущества технической оснащенности американцев, дав нашей подводной лодке равные с противником шансы на военную удачу. Ни надводные корабли охранения, ни атомная подводная лодка, сопровождающая авианосец не видели и не слышали К-30. В коротких перерывах между атаками, Хорольский гордый и довольный ходил по центральному посту. Еще бы, цель, которую по расчетам, можно было вывести из строя только в результате многочасового боя группировки разнородных сил с авианосной ударной группой, при условии попадания в нее до 15 обыкновенных торпед или не менее двух десятков крылатых ракет, была у него в руках. Одна К-30, всего двумя торпедами с ядерным боезарядом могла отправить авианосец на дно. Лавров слышал, как он, подойдя к командиру БЧ-5, вполне серьезно посоветовал ему:

– Механик, сверли дырку на кителе для ордена!

Пройдет много лет, и однажды пенсионер Министерства обороны Хорольский, увидев на экране телевизора, как с палубы этого самого авианосца, уже не опасающегося удара возмездия из-под воды, взлетают самолеты для бомбежки мирных городов суверенного государства, до мельчайших подробностей восстановит в памяти давно забытый славный миг.

Лавров уже смирился с тем, что за эту ночь ему и полчасика не придется поспать, как внезапно все переменилось. После сеанса связи Хорольскому принесли текст радиограммы из штаба флота. Он несколько раз пробежал глазами по листку бумаги, словно стараясь понять смысл написанного. Лицо его помрачнело и налилось кровью:

– Все, приехали. Отбой тревоги.

Все притихли.

– Как все? – спросил старпом, бросив на командира непонимающий взгляд.

Хорольский протянул ему радиограмму. Авдеев дважды прочитал текст на листке. Заместитель через плечо старпома также скользнул взглядом по радиограмме:

– Ничего не поделаешь! Надо выполнять!

О том, что было в радиограмме, Лавров узнал уже после возвращения в Союз. Текст радиограммы в категоричной грубой форме требовал прекращения слежения за авианосцем. Подоплека такого требования была неизвестна подводникам, поэтому они отнеслись к нему негативно. На самом же деле, буквально за день до атаки на авианосец Международный морской арбитражный суд вынес решение по иску американцев на возмещение ущерба, нанесенного авианосцу «Китти Хок» советской атомной подводной лодкой. Это решение обязывало Советский Союз возместить США все затраты на ремонт авианосца. Партийное руководство было разгневано. Командующий флотом получил выговор, а командир К-30 эту радиограмму.

На том же сеансе связи получили приказание занять новый район и начать в нем поиск ПЛАРБ вероятного противника, после чего следовать домой.

Дождавшись отбоя тревоги, Лавров, взяв с собой двух трюмных, начал с третьего отсека замену использованных баллонов и аппаратов ИДА-59. В это же время, старшины команд Якутов и Ковалев производили проверку аппаратов в корме. Заправку станции ЛОХ 9-го отсека фреоном, после согласования с Сысуевым и Хорольским, отложили до всплытия.

«А, если загазуете отсек? Рисковать не будем! – решил Хорольский. – Хватит станций первого и третьего отсеков! Лучше подумайте, как нам бороться с окисью углерода?».

После пожара, во всех отсеках повысилось в несколько раз содержание окиси углерода. Резало глаза, болела голова, у некоторых начинались приступы тошноты. Лавров предложил разбавлять отсечный воздух атмосферным во время всплытия на сеанс связи. Создать в отсеках перед всплытием глубокий вакуум компрессором и кратковременным поднятием устройства для работы компрессора под водой соединить их с атмосферой. Он так уже делал во время малой автономки в Охотском море, когда ее продлили, и пришлось экономить средства регенерации воздуха. Так и стали поступать во время каждого всплытия. Вакуум создавали до боли в ушах. При сравнивании давления их с треском закладывало. Газовый состав начал приходить в норму, стало легче дышать, люди ожили.

Проверка аппаратов заняла много времени. На сон почти ничего не оставалось. В три ночи его очередь заступать на вахту. Оставшиеся двадцать минут Лавров решил провести в кают-компании. Несмотря на все коллизии прошедшего дня, вестовые не оплошали. На столе, как положено, стоял горячий самовар, ваза со свежими, только что испеченными пирожками. В кают-компании он был один. Видно, все остальные предпочитали пирожкам сон.