Любимцы Богини

– Мне кажется, у тебя есть какие-то претензии к командованию К-221. Думаю, что ты неправ. Тем более, сам говоришь, что при таких же обстоятельствах погибла К-8. Неизвестно, какие бы ты принял решения, находясь на ГКП, в полностью обесточенной подводной лодке в нескольких десятках милях от Окинавы! Как бы ты себя чувствовал при свете аварийных фонарей, в изолирующем противогазе и температуре больше шестидесяти градусов! Об этом хорошо замечено в песне про К-19!

– Доложить – ерунда. Не уйдешь никуда, А в центральном ведь люди – не боги…

– процитировал Василий.

– Ты прав. В части претензий! А что касается решений, я готов отвечать только за свои. Обстоятельства возникновения пожаров на К-8 и К-221 одинаковые. Только шансы на спасение разные. К-8 была обречена. Системы тушения объемных пожаров (ЛОХ) на подводных лодках тогда отсутствовали. Все, что они могли сделать, – загерметизировать горящий отсек и ждать когда в нем выгорит кислород. Учитывая то, что в отсек поступал воздух высокого давления, пожар продолжался до тех пор, пока он не был затоплен забортной водой. Другое дело двести двадцать первая. На ней станции ЛОХ установили при модернизации. Подав огнегаситель в аварийный отсек, можно было потушить любое возгорание.

– Но ведь они это сделали. Несмотря на это, пожар продолжался.

– ЛОХ подали не своевременно!

– То есть как?

– Согласно руководству по борьбе за живучесть подводных лодок, система ЛОХ включается на аварийный отсек немедленно при быстротечном развитии пожара. ГКП протянул по журналу более десяти минут, а на самом деле неизвестно сколько, прежде чем принял решение на дачу огнегасителя.

– Да, это их ошибка.

– Роковая ошибка! Вполне возможно, что за эти десять минут огонь добрался до комплектов с регенеративными пластинами, которые размещены в трюме и топливной цистерны дизель-генераторов.

– А как ты считаешь, почему они промедлили с дачей огнегасителя?

– Можно только предполагать. Знаю только одно: двести двадцать первую отправили на боевое дежурство неподготовленной. Она стояла в заводе, в межпоходовом ремонте. Экипаж частично находился в отпуске. Должны были произвести кадровые замены. Кто-то поступал в академию, кто-то ждал перевода. И вдруг команда: «Ремонт свернуть, загрузиться и в Филиппинское море!». Экипаж не укомплектован и не отработан. Проблему комплектации личным составом решили. Недостающие были прикомандированы с других кораблей. Кстати, они прекрасно понимали, чем им это грозит. Отказывались, как могли. А что сделаешь, под трибунал добровольно не пойдешь! Отработать экипаж не смогли. Фактически экипаж двести двадцать первой должен был сдавать все задачи «Курса боевой подготовки атомных подводных лодок» заново. Вместо этого, командование дивизии посадило на борт уходящей подводной лодки начальника штаба дивизии и трех флагманских специалистов, проигнорировав старую истину – если собрать вместе девять беременных женщин, дитя все равно за месяц не родится!

– А что у нас подводных лодок мало? Нельзя было другую послать?

– Нет! Многоцелевых подводных лодок у нас почти в полтора раза больше чем у американцев. Только производственные мощности хромают! Они не в состоянии в установленные сроки выполнять запланированные ремонты. Устаревшая техника, низкая квалификация рабочих, финансирование по остаточному принципу! Что говорить, если в заводе атомоходы докуются в доке, в котором проходил ремонт еще броненосец «Петропавловск» в русско-японскую войну. На боевую службу должен был идти атомоход с Камчатки, но он не вышел с завода.

– Тогда я вообще запутался. В самом начале ты говорил, что все могло быть по-другому! А твои доводы утверждают одно: гибель людей на К-221 – следствие несовершенства конструкции и сложившейся порочной системы эксплуатации атомных подводных лодок.

– Правильно. К этому могу добавить еще то, что оба пожара, на К-8 и К-221, возникли на 48–50 сутки боевого дежурства. Поразительно совпадают и места возгораний. Они начинаются в электротехнических отсеках и характеризуются большой интенсивностью и скоротечностью.

– Чертовщина какая-то!

– Точно! Перекурим?

Алексей хотел закурить прямо в комнате, но Василий удержал его:

– Пойдем в туалетную комнату, а то меня потом дежурная съест!

На улице уже стемнело. Из открытого окна тянуло прохладой. Василий почему-то подумал о лежащих на сопке. Наверное, о них же подумал Иванченко. Сделав, несколько глубоких затяжек он задумчиво произнес:

– Все-таки мертвые должны быть среди мертвых!

Василий не стал спрашивать, к чему это он? Перекурив, они вернулись в номер.

– Ты знаешь, – сказал Иванченко, я считаю все, о чем мы перед этим говорили, не самой главной причиной гибели четырнадцати моряков. Их всех, или часть из них, все равно можно было спасти!

– Почему ты так думаешь?

– Не спеши, – остановил его Иванченко, – давай выпьем за то, чтобы никто из нас никогда в такие пожары не попадал. Наливай!

Выпили, почему-то не чокаясь. Алексей заметил:

– Что-то мы с тобой оплошали. Дурная примета. Ну, ладно. Кому суждено стать утопленником, тот не сгорит. Продолжим дискуссию?