Любимцы Богини

– Я думаю, все офицеры слышали фразу, высказанную в мой адрес! Кто-то решил записать меня в бездельники. Бездельник я или нет, может решить только тот, кто поставил меня на этот пост! А поставила меня на него Коммунистическая Партия Советского Союза! Только она вправе дать оценку моей деятельности. Какое бесстыдство нужно иметь, чтобы в условиях тотального противоборства двух идеологий, на переднем крае борьбы с мировым империализмом, политработнику, говорить такие вещи. Такое может сказать или враг или недалекий человек. К сожалению, у нас такие товарищи есть. Не надо далеко ходить за примером. Вчера, на гражданском сухогрузе, отправили в Союз одного старшего лейтенанта, бывшего снабженца с ПМТО. В чем он провинился? Все знают о непростых взаимоотношениях между Советским Союзом и Социалистической Республикой Вьетнам. Несмотря на это, не далее как неделю назад он до поросячьего визга напивается в компании с какими-то вьетнамцами и, не помня как, оказывается в неизвестном помещении в постели с двумя голыми раскосыми красотками. Здесь его с поличным берут представители Госбезопасности Вьетнама. Вербовка не удалась, потому что товарищ старший лейтенант имел хорошую физическую подготовку. Сбил с ног преградившего ему путь контрразведчика и выпрыгнул со второго этажа здания. В одних трусах смог добраться до своих. Во имя советско-вьетнамской дружбы дипломатический скандал поднимать не стали. Вы думаете у Вас лучше? Мне передали из политотдела флота, что на Вашем корабле служит лейтенант-инженер, выпускник этого года, который на итоговых политзанятиях пытался умалить наши достижения, не разобравшись в политике партии во взаимоотношениях со странами Социалистического Содружества.

Закончив речь словами:

– В общем, обстановка тревожная, товарищи офицеры! – Горбатюк, покинул бак.

Офицеры начали расходиться. Василий задержался. Он подошел вплотную к борту. Полный штиль. Внизу, у якорь-цепи, похожие на погрузившиеся в перископное положение миниатюрные подводные лодки, в зелени моря грелись на солнце маленькие меч-рыбы. Это ведь про него сказал заместитель начпо. Прав был Марат Петрович, когда говорил, что ему еще долго будут вспоминать эти злосчастные политзанятия. Василий был готов к этому и не переживал случившегося. Почти не переживал. Но и Михайлов, наверное, удивился бы, узнав, что об этом вспомнят за несколько тысяч миль от Петровска в чужой далекой стране.

С переездом на плавбазу, экипаж стал жить по распорядку дня соединения, который был приспособлен к местным климатическим условиям. Рабочий день начинался с восходом солнца, в пять часов утра. Зарядка, душ, завтрак. В шесть часов все на корабле. До одиннадцати часов работы на подводной лодке согласно плану проведения планово-предупредительного ремонта. В это время вентилирование отсеков прохладным утренним воздухом еще дает какой-то эффект. Дальше работать невозможно. Наступает самое настоящее пекло. Экипаж убывает на обед. После обеда отдых. Можно поспать, заняться какими-нибудь своими делами, сыграть в футбол или в составе группы пойти искупаться в море, если тебе не заступать на вахту. Вечером, под открытым небом на палубе плавбазы ежедневно показывают фильмы.

На К-30 сегодня особенный день. Экипаж первый раз идет на пляж. Искупаться хотят все. Даже заступающая вахта не отходит от замполита, который составляет список идущих на море. Плисецкий смотрит по сторонам, не зная как от них отвязаться. Среди просящих не только моряки срочной службы, но и мичманы.

– Будет Вам! Послезавтра позагораете! – спасает положение старпом.

– А будете ныть – накажу! – то ли в шутку, то ли всерьез говорит он. Вахта понуро расходится.

Экипаж строится на пирсе. Чувствуется, что к купанию в теплом море готовились заранее. Почти у всех подводное снаряжение – маски, ласты, трубки, а у боцмана даже ружье для подводной охоты. Плисецкий инструктирует стоящих в строю. Все-таки иностранное государство. Пройдя пирс, старпом распускает строй. Так удобнее идти по извилистой пыльной и разбитой дороге.