Любимцы фортуны

— Давайте, я приготовлю вам чашечку кофе, а затем объясню, что здесь к чему, — сказала медсестра. Не то чтобы Клэр окончательно завоевала ее доверие, но ей было одиноко и скучно уже добрых три недели. Так что информация потекла из Мелиссы безо всякого нажима. — Сиена наверху. — Она махнула рукой в сторону лестницы. — Из-за обезболивающих она почти все время спит. Часов по шестнадцать, а то и по восемнадцать в день.

Клэр не понравились новости, хотя она и постаралась выглядеть осведомленной.

— А что за обезболивающие ей предписаны? — деловито спросила она.

— Морфин еще не отменили, но доктор хочет сокращать дозу, чтобы перевести ее на копроксамол, — ответила Мелисса с готовностью. — Вы привезли аптечку?

— Да-да, — закивала Клэр.

Морфин? Что же случилось с Сиеной? Билл упоминал о повязках на лице, но Клэр решила, что они связаны с косметической операцией, возможно, пластикой. Но разве при смене формы носа сажают на морфин?

— Тогда где ваш чемоданчик?

— Я оставила его в машине на парковке, — выдавила Клэр. — Хотела сначала прогуляться по округе, оглядеться, а получилось, что нужный дом совсем рядом.

— Здесь очень красиво, да? — проворковала Мелисса, хватая ее под локоть и увлекая на кухню, где сразу принялась варить кофе. Клэр села за стол и постаралась сосредоточиться на беседе. — Жаль только, у меня нет времени на осмотр местных красот, поскольку Сиене требуется постоянный уход. Вам как сделать кофе? С молоком? Сахар класть? — Клэр кивнула на оба вопроса. — Но раз уж мне прислали сменщицу, у меня появится передышка. Здорово!

— Да, повезло.

Следующие десять минут Клэр прихлебывала навязанный кофе и слушала болтовню Мелиссы, которая готова была обсуждать все, от доставщиков бакалейных товаров до паранойи Рэндалла Стайна, связанной с чужаками, сующими нос не в свое дело. Клэр возилась на стуле, словно сиденье было раскаленной сковородой. Дважды она едва не прервала трепотню Мелиссы, начав расспрашивать об обязанностях.

Пришлось напомнить себе, что она ждала долгих шесть лет и десять минут не слишком удлинят этот срок.

— Что ж, давайте сходим за вашим чемоданчиком, — с готовностью предложила Мелисса. — Или дайте мне ключи, и я сама подгоню машину к дому. Признаться, умираю от желания выйти на свежий воздух! А вы пока побудьте здесь, подмените меня ненадолго. Как только я вернусь, сразу покажу вам вашу комнату. — Не дожидаясь ответа, Мелисса накинула теплый кардиган и тщательно застегнула его на все пуговицы. — Если зазвонит телефон, не берите трубку. Рэндалл и доктор Санфорд используют вторую линию, ту, что в кабинете. Набирают номер, дожидаются трех звонков и отключаются, а затем перезванивают. Тогда и можно брать трубку. Честное слово, ощущение такое, словно работаешь на спецслужбы. — Медсестра закатила глаза, словно они с Клэр были давними подругами и имели право обсуждать недостатки эксцентричных работодателей.

Клэр заверила Мелиссу, что обо всем позаботится, описала машину, предложила не торопиться и с полминуты смотрела в окно сиделке вслед, опасаясь, что она вернется, что-нибудь забыв.

Мелисса скрылась за углом, и Клэр осталась в доме с Сиеной. Она бросилась вверх по лестнице и остановилась у двери, за которой ее ждала встреча с дочерью.

Она вспомнила о том одиночестве, в котором влачила свое существование последние шесть лет, старея и выцветая на глазах, о тех редких моментах, когда видела Сиену из какого-нибудь укромного уголка, не имея возможности и смелости встретиться с ней лицом к лицу. Она подумала о Пите и своей к нему любви, затмившей материнские чувства, о жертвах, которые ради него приносила. Она столько лет пыталась вылечить его чувства, раненные спесивым характером отца, но так и не добилась результата! Пит остался таким же трусливым, озлобленным параноиком, полагающим, что мир жесток и враждебен.

Бедный Пит! Мир не станет добрее, если принести ему в жертву самое дорогое. Клэр жалела, что не смогла донести до мужа эту простую мысль.

Ей вспомнился и старый Дьюк Макмаон, которому можно было бы предъявить множество счетов, но который благополучно сошел в могилу, оставив близких страдать по его вине. Амбиции, жестокость и холодность Дьюка влияли на судьбы его близких и многие годы спустя после его смерти, как если бы он наградил их некой наследственной болезнью, съедающей болеющих изнутри. Даже огромная любовь Дьюка к внучке не смогла сделать девочку счастливой, словно и она была отравлена этой странной болезнью. А любовь Клэр оказалась слишком слабым лекарством против этого яда.

Она знала, что никогда не простит себя за совершенные ошибки, но была намерена исправить их, пока не поздно.

Клэр медленно повернула ручку и открыла дверь.

Глава 48

В комнате Сиены было почти совсем темно. Не горел ни один светильник, если только не считать светильником крохотный детский ночник с пятнадцативаттной лампочкой и темно-красным стеклянным плафоном.