Любимцы Мидаса

Суди сам, дорогой Джон, почему бы нам было не
посмеяться над этим нелепым посланием? Мы не могли
не признать, что идея была неплохо продумана, но она была слишком абсурдной, чтобы серьезно отнестись к
ней. Мистер Хэйл сказал, что он сохранит письмо в качестве литературного курьеза, и сунул в ящик стола.


Вскоре мы забыли о его существовании. И уже первого
октября мы получили утренней почтой, следующее
письмо:

^{КАНЦЕЛЯРИЯ Л. M.}

^{1 октября 1899 г.}

Мистеру Ибену Хэйлу, денежному тузу.

Уважаемый сэр!


Вашу жертву постигла участь, которая и была предназначена ей. Час тому назад на Восточной Тридцать
девятой улице в сердце какому-то рабочему всадили
нож. К тому времени, когда Вы будете читать это письмо,
тело его уже будет доставлено в морг. Сходите и полюбуйтесь на дело рук своих.

В случае если Вы не смягчитесь, то в подтверждение
серьезности наших намерений 14 октября мы убьем полицейского неподалеку от угла Полк-стрит и Клермонт-авеню.

С совершенным почтением,

Любимцы Мидаса.

И снова мистер Хэйл рассмеялся. Голова его была
занята предстоящей сделкой с чикагским синдикатом,
которому он собирался продать весь принадлежавший
ему там городской транспорт, и он продолжал диктовать
стенографистке, тотчас же забыв о письме. Не знаю, почему, но у меня вдруг испортилось настроение. «А что, если это не шутка?» — спросил я себя и невольно потянулся за утренней газетой. Там была заметка, какие-то
пять строк (поскольку речь шла о незаметном человеке
из низших классов), запрятанные в угол, под рекламу
какого-то патентованного лекарства:

«Сегодня утром в начале шестого на Восточной Тридцать девятой улице был убит ударом ножа в сердце
рабочий Пит Ласкалль, направлявшийся на работу. Неизвестный убийца бежал. Полиция не может выяснить
мотивы убийства».

«Невероятно!» — такова была реакция мистера Хэйла, когда я прочел заметку вслух. Но случай этот, очевидно, не шел у него из головы, и уже ближе к вечеру мистер Хэйл, нещадно ругая себя за опрометчивость,
попросил меня поставить в известность полицию. Я имел
удовольствие быть высмеянным полицейским инспектором, который принял меня в своем личном кабинете.
Однако я удалился, получив заверение, что полиция
разберется в этом деле и что число полицейских в районе Полк-стрит и Клермонт-авеню в ту ночь, о которой
говорилось в письме, будет увеличено вдвое. Потом все
забылось, пока не прошло две недели и не была получена по почте следующая записка:

^{КАНЦЕЛЯРИЯ Л. М.}

^{15 октября 1899 г.}

Мистеру Ибену Хэйлу, денежному тузу.

Уважаемый сэр!

Ваша вторая жертва пала в назначенное время. Мы не торопимся, но для того, чтобы усилить давление, отныне мы будем убивать еженедельно. В качестве меры предосторожности против вмешательства полиции мы
теперь будем сообщать Вам об убийстве незадолго до
него или в то самое время, когда оно будет происходить.

Надеемся, что это письмо найдет Вас в добром
здравии.

Любимцы Мидаса.

На этот раз мистер Хэйл сам взял газету и после непродолжительных поисков прочел мне следующее сообщение: