Любимцы Мидаса

После этого мистер Хэйл немедленно увеличил число своих тайных агентов и довел свои расходы на них
до четверти миллиона долларов в неделю. Он был полон решимости победить. Различные награды, обещанные им, составляли сумму, превышающую десять миллионов долларов. Ты имеешь довольно ясное понятие о его
ресурсах и можешь представить себе, как было поставлено дело. Он утверждал, что борется из принципа, а не
за свое золото. И следует признать, что своими действиями он доказал благородство своих побуждений. Полицейские управления всех больших городов объединили
свои усилия; в дело вмешалось правительство Соединенных Штатов, считая его одной из своих насущнейших
проблем. Государство выделило специальные фонды для
розыска Любимцев Мидаса, и все правительственные
агенты были начеку. Но все усилия оказались тщетными. Любимцы Мидаса беспрепятственно делали
свое черное дело. Они шли свои путем и били без
промаха.

Но, продолжая бороться, до последнего, мистер
Хэйл понимал, что руки его обагрены кровью убитых.
Хотя сам он никого не убивал, хотя любой суд присяжных, составленный из равных ему по положению людей, признал бы его невиновным, тем не менее убийство
каждого человека лежало на его совести. Как я уже говорил, одно его слово — и бойня была бы прекращена. Но
он отказывался сказать это слово. Он утверждал, что
ведется подкоп под безопасность всего общества, что он не настолько труслив, чтобы покинуть свой пост, и что
кто-то непременно должен стать мучеником во имя благоденствия многих людей. Однако кровь лилась из-за
него, и он мрачнел все больше и больше. Я тоже был подавлен, чувствуя себя невольным соучастником преступлений. Безжалостно уничтожались грудные младенцы, дети, старики; убийства совершались не только в нашем городе, ими была охвачена вся страна.

Однажды в середине февраля, когда мы сидели
вечером в библиотеке, кто-то громко постучал в дверь.
Открыв ее, я нашел на ковре в коридоре следующее
послание:

^{КАНЦЕЛЯРИЯ Л. М.}

^{15 февраля 1900 г.}

Мистеру Ибену Хэйлу, денежному тузу.


Уважаемый сэр!

Неужели кровавая жатва не заставляет Вашу душу
корчиться от боли? Быть может, наши действия слишком абстрактны. Тогда мы будем конкретны. Мисс Аделаида Лейдло — талантливая молодая женщина. Насколько нам известно, она добродетельна и красива. Она
является дочерью Вашего старого друга, судьи Лейдло, и нам довелось узнать, что Вы носили ее на руках, когда она была еще ребенком. Она близкая подруга Вашей дочери и в настоящее время гостит, у нее. Пока Вы
читаете это, с ее пребыванием в Вашем доме будет покончено.

С почтением,

Любимцы Мидаса.

Господи! Мы сразу поняли страшный смысл этого послания и бросились в гостиную, но девушки там не
было. Дверь ее спальни была заперта, мы навалились и
высадили ее. На полу лежала Аделаида. Она собиралась пойти в оперу и едва успела закончить переодевание, как ее задушили подушками, сорванными с постели. Лицо ее еще не было мертвенно-бледным, тело
еще не остыло и не окоченело. Позволь мне не писать о
всех этих ужасах, Джон, ты, конечно, помнишь газетные
сообщения.

Поздно ночью мистер Хэйл позвал меня к себе и заставил поклясться перед богом, что я не отступлюсь и не пойду на компромисс даже в том случае, если все родные и знакомые будут уничтожены.

На следующий день я был удивлен его бодростью.
Я думал, что ой будет глубоко потрясен последней трагедией (мне вскоре предстояло узнать, насколько глубоким было это потрясение). Весь день он был бодр и весел, словно отыскал наконец выход из кошмарного тупика. На следующее утро мы нашли его мертвым в постели. На изможденном лице застыла спокойная улыбка.
Он отравился газом. С молчаливого согласия полиции и властей было объявлено, что он умер от приступа сердечной болезни. Мы сочли благоразумным скрыть
истинную причину смерти, но это нам не помогло, нам
уже ничто не могло помочь.

Не успел я покинуть обитель смерти, как (увы, слишком поздно!) принесли следующее необычное письмо: