Любимые дети, или Моя чужая семья

За коттеджем был очень узкий пляж – пугающий признак эрозии, которую я помню еще по Си-Тендер. А может, просто прилив был слишком высокий, а я – параноик. К северу от нас я увидела нескольких купающихся. Но здесь никого не было. Воздух был сырым и тяжелым, и я знала, что мои волосы вот-вот начнут завиваться мелкими колечками. Мы бросили на песок полотенца и вошли в ледяную океанскую воду. Правда, очень мелкую. Джен шла впереди. Вернее, бежала. Я тащилась так, словно вместо воды был клей. И неожиданно поняла природу фобий. И как люди их получают. Как они могут засосать. Но я не позволю этой абсолютно спокойной воде получить власть надо мной.

Джен была уже на глубине и плыла с сумасшедшей скоростью. Я нырнула и направилась к ней. В тюрьме я почти каждый день плавала в бассейне, и сейчас, как только смогла стряхнуть с себя нервное возбуждение, снова стала сильной и бодрой. Однако Джен заплыла куда дальше, чем решилась бы я. Она из Эшвилла. И что она знает о плавании в океане? Глубокие течения, обратные прибойные потоки и все такое. Не знаю, почему мне вдруг захотелось посостязаться с ней. Но я так и сделала. И с облегчением увидела, что она, наконец, перестала плыть, словно уселась в воде и стала разрезать воду одними руками.

Я тоже повернула к берегу. А когда увидела, как далеко мы заплыли, сразу вспомнила ту пугающую наносекунду, когда нас с Энди унесло в море. Я внезапно затряслась от паники. Даже схватиться не за что! Если не считать Джен. Я напомнила себе, что, если потребуется, всегда могу сказать ей о своей панике, и Джен позволит мне держаться за нее. Но я не хотела показаться такой плаксой.

– Я ждала этого весь день, – сказала она, поворачиваясь в воде. Солнце отражалось от блестящих черных волос.

– Ты хорошо плаваешь.

Мои зубы стучали. Хотя я не замерзла. Только очень перепугалась.

– Ты тоже, – ответила Джен.

– Ну. Я выросла в воде. Ты же – в Эшвилле.

– Я много занималась плаванием.

Я посмотрела в сторону берега, жалея, что мы не на десять или больше ярдов ближе к нему. Я бы чувствовала себя куда лучше. Я хотела рассказать ей, как меня и Энди смыло в море. Но решила, что это меня испугает еще больше. Нужно говорить о чем-то совершенно нейтральном.

– Ты давно рисуешь?

– О…

Она откинула голову и взглянула в небо.

– Целую вечность. С самого детства.

– Твои родители должны понимать, насколько ты хороша, – заметила я, сознавая, что пытаюсь выудить побольше информации о ее семье. – Разве они не поощряли тебя рисовать?

Она метнула на меня взгляд, и словно пули отскочили от моей щеки.

– Прости. Я забыла, что ты не любишь о них говорить.

– Чертовски верно.

Джен снова повернулась в воде.

– Итааааааааак, – протянула она, и я поняла, что она пытается изменить тему. – Что ты решила насчет доктора в больнице?

– О чем ты?

– Собираешься его склеить?

– Конечно, нет, – удивилась я. Меня раздражало, что она могла такое подумать. – Он женат. И, кроме того, я уже говорила, что он меня не интересует. И никто не интересует. Просто на миг потянуло к нему.

– О, верно.

Она рассмеялась так, словно не верила мне.

Доктору Джейксу я сказала о том, что Бен напоминал мне отца, а доктор Бриттен – Бена. Доктор Джейкс посчитал это огромным откровением. Я подумала, что это знак, предупреждающий о том, чтобы я была поосторожнее. Кроме того, мне было не по себе от мысли, что я спала с человеком, который напоминал мне отца. Брр…

– Как по-твоему, ты ему нравишься? – продолжала Джен.

– Джен! Нет, конечно!

– Интересно, как бы он среагировал… я имею в виду, не только он. Как среагировали бы все, узнав о тебе и о пожаре?

Мысль, что Тэффи и мисс Хелен, мистер Джим и доктор Бриттен все узнают обо мне, была такой ужасающей, что я едва не заплакала. Я бы никогда не позволила им узнать.

– Ты видела, что случилось в библиотеке. Думаю, тогда для меня все будет кончено.

– Но женщина, которая принимала тебя, знает и не возмутилась. Посмотри. Она дала тебе работу. И ты сама говорила, как теперь тебя уважают. Неужели ты не можешь сказать им сейчас? Или предпочитаешь все время волноваться, что тебя разоблачат?

Я почувствовала легкую боль в икре. Начало судороги? Именно так тонут люди. Верно? От судороги в ноге…

– Я просто не в силах сказать людям, Джен.

Я боюсь в любую секунду утонуть, а она только действует мне на нервы.

– Но они могут узнать. Разве не лучше, если ты скажешь им сама?

Но она ничего не желала понимать.

– Послушай, – сказала я. – Я не привязываюсь к тебе с твоей семьей, так что не стоит привязываться по этому поводу ко мне.

Она, похоже, была шокирована моим взрывом. Я тоже была немного шокирована, но она сама довела меня до этого, тем более что я и без того паниковала.

– Прости. Я думаю только о тебе. Ты смогла сказать мне, и я не струсила.

Мои зубы стучали так сильно, что я гадала, слышит ли она.

– Ты… просто терпимее, чем другие. Я боюсь сказать кому-то еще.

Джен неожиданно рассмеялась:

– Вот уж не знала, что ты такая трусиха!

Она набрала в ладонь воды и обрызгала меня.

– Эй!

Я отвернула голову:

– Прекрати!

Джен снова обрызгала меня. Хохоча, словно ничего смешнее в жизни не видела.