Любимые вне закона

Я сразу прошла на второй этаж в кабинет отца, но застала там дядю Вову. И в очередной раз убедилась, что выглядит он шикарно. Легкая седина, подтянутая фигура, демократичные джинсы и песочный блейзер. Милана положительно влияла на мужа: он выглядел лет на десять моложе своего возраста. Мы немного поболтали, он выразил мне сочувствие, рассказал о последних выходках малышки и напоил крепким чаем.

– Отец с Денисом поехали в гостиницу на переговоры. Надеемся выгодно продать нашу «Надежду». Как тебе работа Дена и Стаса, а? Красавцы.

– Я пропустила презентацию, болела.

– Но ты же знаешь, что это прорыв на стыке медицины и технологий? Диагностика онкологии. Правда, система пока не обкатана, поэтому возможны шероховатости.

– Наверное, Стасу или Дену придется поехать в США, чтобы на месте обучить специалистов клиники? Честно говоря, я так до конца и не поняла, что это за ноу-хау.

– Зарубежным партнерам мы готовы предоставить программное обеспечение. Пользуясь им, врачи из других стран могут загружать в систему оцифрованные случаи своих пациентов и консультироваться с коллегами, работающими по всему миру. Наверное, это лучшее, что мы сделали за все время существования фирмы. Надеюсь, документы никто не видел? – подмигнул мне дядя Вова, забирая папку.

Я отделалась улыбкой, потому что врать не хотелось, а говорить правду я не рискнула. Если документы и видела Жанна, то вряд ли она теперь кому-то о них сможет поведать. Тем более отец не предупреждал меня, что это тайна за семью печатями.

Когда я наконец передала все суперважные дела помощнице отца Веронике Геннадьевне и уже собралась уходить, меня посетила мысль зайти к Дену. Уже потянув ручку двери, я вспомнила, что братец уехал с отцом. В моей голове сегодня плохо задерживались мысли, и я поругала себя за рассеянность. Потом решила, что и Стаса повидать не худо. Отчитаюсь, что выпроводила гостя, не то в благородном семействе снова будет переполох.

Пока расстегивала пальто из-за жары, дверь в их со Стасом совместный кабинет резко открылась, и на пороге появилась раскрасневшаяся Милана. Брови сурово сдвинуты, губы сжаты. При виде меня они скривились в попытке улыбнуться.

Я в недоумении замерла, не зная, куда идти. Стас был на месте, сидел в кресле, но вид и у него тоже был какой-то взбудораженный. Встряхнувшись, он приветственно махнул мне рукой и сообщил, что Ден уехал по делам.

Я решила следовать за Милкой.

– Тинка, держись, горе-то какое, – приобняла меня подруга, пытаясь сделать вид, что только что в кабинете ничего не произошло. – Я думала, ты дома, хотела заехать. Пошли, хоть кофе выпьем? Или до выхода тебя проведу. Когда похороны, не знаешь?

Переговариваясь, мы пошли на первый этаж к автомату с кофе. Милкина грудь все еще ходила ходуном, щеки пылали, но вопросы задавать я не стала. Только подумала про себя: «Сумасшедший дом», – и заказала двойной эспрессо.

Глава 7. Я хочу знать правду

Похороны Жанны были во вторник. Народу собралось достаточно. Я ожидала, что будут только свои, оттого немного растерялась и пристроилась сбоку от основной массы. Близких родственников у подруги оказалось немного, остальные знакомые явились поглазеть и тоже стояли в сторонке. Особо скорбящих не наблюдалось: кто-то разговаривал по мобильному, кто-то в наушниках.

Только мать и старшая сестра жались друг к другу, разглядывая приятелей дочери с видом явного неудовольствия. Насколько я помнила, они с Жанной не особо ладили, потому что не одобряли ее стиль жизни.

Ден с букетом роз приехал поддержать меня и проводить Жанну. Но при первой же возможности сбежал на работу, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть крестов и венков на могилах. Он не выносил подобные зрелища.

– Тинка, завтра на работу не спеши. Отдохни какое-то время… Оформим тебе отпуск на недельку-другую, пока все не утрясется, – на прощание сказал он.

Я подошла к матери Жанны, чтобы выразить свои соболезнования, и спросила, могу ли я чем-то помочь семье. Людмила Борисовна (отчество я уточнила у брата, который возил мать подруги по нужным инстанциям для получения документов) горестно покачала головой, а старшая сестра Жанны, полненькая блондинка в пуховике, мрачно вздохнула:

– Что же делается? У нее на затылке след от удара. Вряд ли она могла сама так стукнуться. Я медсестрой двадцать лет проработала, знаю, что говорю.

– Надо было сказать, – неуверенно начала я, но женщина меня перебила:

– А кому нужно возиться? Решили, что она была пьяная, неловко упала. Только как так? Это надо плашмя лететь, кулем на спину да об чугун.

– Что вам еще сказали? – взволновано спросила я.

– Что в доме ничего не пропало, следов насилия нет, дверь изнутри закрыта. Так что никто ничего… Только я вот все думаю, если у нее в гостях кто-то был, как соседи говорят, то почему он не объявился? Все знакомые молчат. А незнакомый разве бы заявился в такое время? Я всегда знала, что Жанна так кончит, с ее наклонностями…

– Лена, хватит, – одернула ее мать, вытирая глаза платочком.