Любимый с твоими глазами (СИ)

Но в хорошее. В маленький островок чего-то теплого…

Восемь лет назад; Олег

Я впервые летал на самолете сегодня. Нет, ладно, до этого у меня тоже были перелеты, а в армии как-то я даже с парашютом прыгал, но такого долгого перелета не было никогда.

Почти десять часов в небе! Когда я наконец стою на твердой земле, готов ее расцеловать. Уши заложило…А Алиса рядом счастлива-а-ая…Улыбается все время, за руку мою цепляется.

Вздыхаю. Не хочу портить ей отдых своим ублюдским настроением, поэтому выдавливаю улыбку в ответ, которая ее смешит.

- Притворяешься, что не устал? Не надо, все нормально, я тоже.

- Ты не выглядишь уставшей. Вообще.

- О, это мой первый комплимент, как твоей жене? - игриво тянет, а потом двигается ближе на заднем сидении дорогой иномарки и шепчет на ухо, - Когда ты окажешься на пляже, обо всем забудешь. Там очень красиво.

И она не соврала. Когда нас привезли к бунгало в отдалении ото всех, и я ступил на почти белый, горячий песок — как дышать перестал. Вечер еще, закат, который подсвечивает все вокруг огнем, будто теплом обливает, от которого внутри становится правильно — очень хорошо. Но, будь я проклят, вся природа меркнет сразу. И океан с пушистым прибоем, и пальмы, и современный домик на одну спальню и гостиную. Я ничего не вижу — ее только. Алиса стоит у самой воды, на ней белый, раздельный купальник, а волосы слегка развиваются на мягком ветре. Она похожа на картинку, как будто сошла со страниц журнала или сказочной истории, что точнее даже. Дыхание ведь перебивает, когда она поворачивается и улыбается. Мне. Как волшебное видение...

Так это резонирует в башке.

Она — моя жена. Эта красотка, которой по-хорошему быть женой какого-нибудь миллиардера, но она — моя. Идет так плавно, на полупальчиках, а глазки горят. Облизывает нижнюю губу. Мне от ее этого взгляда все внутри поджигает петардой, но вместе с тем…я чувствую себя не в своей тарелке.

Не заслуживаю ее. То есть вообще. Даже если бы не врал — не заслуживаю все равно. Я ведь ни за что не платил, папаша ее все устроил, и это дико коробит и тушит весь пожар — я отворачиваюсь.

- Эй, ты чего? - мягко шепчет, кладет руку мне на щеку нежно, а я смотрю на нее и плечами жму.

- Не знаю, просто…как будто сплю.

- Но не в хорошем смысле. Я права?

Меня внезапно бьет эта ее проницательность. Как я мог относится к ней, как к дуре? Без понятия. Может быть так просто проще? Мне, конечно же. Делать вид, что она — просто красивая оболочка, бездушная игрушка, кукла. Я снова поступаю эгоистично и знаю, что буду поступать так дальше. Я буду и дальше делать вид, что не замечаю всей ее настоящей глубины, ведь если начну — мне проще сдохнуть. Но не в этот момент, нет. Здесь так спокойно, будто нет никого за пределами нашего бунгало и этого пляжа. Мы здесь одни. Наедине от всего мира и проблем, и я понимаю, что могу быть откровенным. В этот момент — да.

- Я тебя не заслуживаю, малыш.

- Не говори так…

- Алис, это правда. За все это платил не я, и, боюсь, что всего этого я тебе дать никогда не смогу.

- Никогда не говори «никогда».

- Предпочитаю быть реалистом.

Алиса медлит недолго, потом подходит еще ближе, обнимает меня за шею и шепчет прямо в губы.

- Я в тебя верю, Елагин. Буду верить за нас обоих, если это нужно. Знаю ведь, что однажды ты свозишь меня куда-нибудь, где будет не хуже, а лучше.

Знаете…когда она меня целует, я отвечаю ей искренне. Обнимаю тоже. Такой подъем вдруг чувствую, а как иначе? Когда такая женщина, как она, в тебя верит, ты просто по-другому не можешь, кроме как доказать, что она не ошиблась, твою мать. Я — достоин.

Сейчас

Я слегка касаюсь добротной ракушки, которую мы с Алисой нашли на дне океана, когда ныряли с аквалангами. Я тогда себе ногу разрезал о рифы, но достал для нее. Красивая такая, реально большая, с фиолетовым отливом и редкая — нам говорили так, если я правильно понял тот ужасный русский с диким акцентом. И тогда она действительно была красивая, а сейчас нет. Спустя шесть лет ракушка оказалась разбита на две части, одна из которых больше и выглядит вполне ничего, а вот вторая — жалкое зрелище. «Не пришей кобыле хвост» — все, что мне в голову приходит. И еще кое-что приходит. Я — это и есть «не пришей кобыле хвост», отломанная часть ракушки, которая никому больше и не нужна. Алиса с Давидом — другая. «Они» почти целые, их можно и на полку поставить, и радоваться дальше, а вот «я» — на помойку и в утиль только. Как и в жизни…

- Олег, ты нашел…

Алиса неожиданно заходит в комнату, замирает. Я все еще стою без футболки, так что вижу, как она невольно проходится взглядом по мне. Жадно. Как раньше. Это мне нравится, да и то, как она резко отворачивается, тоже. Улыбаюсь.

- Прости…прости, я не знала, что ты еще…я хотела…ох, боже. Я…

Не могу сдержать смешка. Когда она смущается, самая лучшая.

- Все нормально, - говорю, а потом зачем-то добавляю, - Ты можешь повернуться, ты меня видела без футболки и не раз.

Знаю — зафырчит. Когда это происходит, мне теплее внутри, и даже когда я получаю ее колючее: