Любимый сэнсэй (СИ)

— Да… Понимаю, — кивнула я, подмяв кулак под подбородок и уставившись в парту.

— Ты спросила, что будет, если ты плохо напишешь тест. — А вот тут я напряглась. Интонация учителя явно дала понять, что что-то будет определенно. — Тот, кто провалится, окажется под моим особым надзором и на каждом занятии будет получать дополнительное домашнее задание. Но ты можешь, конечно, попытаться ответить на оставшиеся вопросы. Время у тебя еще есть.

Дополнительное домашнее задание? Особый надзор? Хуже не придумаешь.

— Время — может быть, а вот шансы на успех стремятся к нулю, — только и выдавила я. Ну, а что тут еще скажешь. В лотереях мне не везет, а иначе, чем на удачу, буквы я отметить не смогу. — Я могу идти?

Не дождавшись ответа, я поднялась с места и принялась заталкивать в сумку пенал. Тот словно стал в два раза больше и не желал пихаться в привычное отделение, отчего мне очень хотелось чертыхнуться, но я лишь трясла свою поклажу, чтобы в неё всё утрамбовалось. Ох уж эти женские аксессуары.

— Нами. — Я замерла. Итачи впервые назвал меня по имени с тех пор, как стал учителем. Хигураши — исключительно так он ко мне обращался. — Скажи… Ты меня избегаешь?

Вопрос не в бровь, а в глаз, и от него меня бросило в холодный пот. Я не ожидала, что Учиха окажется столь прямолинеен. Мой настороженный взгляд устремился на него. Сэнсэй больше не проверял свои листочки, и всё его внимание было приковано к моей персоне, отчего стало совсем не по себе. Я должна была реагировать на столь очевидное замечание быстро, но оно буквально выбило у меня почву из-под ног, и ответить я смогла лишь через несколько до невозможности тихих секунд.

— Что?! Нет! — неловко улыбаюсь и отмахиваюсь. У меня всегда был такой противный писклявый голос? Учиха чуть склонил голову набок и выжидающе посмотрел на меня. Не поверил… — С чего вы взяли?

С чего он взял? Сейчас, не дай боже, тебе припомнят все разы, как ты изображала предмет мебели, когда Итачи проходил мимо.

— Хотя бы с того, — ответил сэнсэй, — что прошло две недели с начала учебного года, а мне впервые удалось обменяться с тобой более, чем парой слов, — и он не преувеличивал. Так и есть.

Между нами повисло молчание. Ноги вдруг одеревенели, и я прислонилась к парте, чтобы удержать равновесие. Похоже, что уйти, как ни в чем ни бывало, уже не получится.

— Слушай, я не собираюсь тебя пугать и навязывать своё общение, — снова заговорил Итачи, голос его звучал успокаивающе, без единого намёка на обиду или раздражение, — но…

Что-то внутри меня взбунтовалось, и мне стало тесно находиться с ним в одной комнате. Захотелось немедленно убраться прочь, и попытку Учихи завязать беседу на доверительной волне я ошибочно приняла за предоставление свободы выбора.

— Что ж, хорошо, — откликнулась я, поправляя на плече сумку и устремляясь к выходу. Достаточно с меня на сегодня нравоучений и разборов полётов. — Тогда всего доброго, сэнсэй.

Я намеренно выделила последнее слово. Оно — как стена, которая ловко воздвигается между нами, напоминая о всех условностях и границах. Неважно, что было раньше. Важно, что теперь. Я — ученица, а он — учитель, и любое нарушение этой закономерности будет непристойным. Так я думала, и так должно было быть. Но то, что произошло дальше, совершенно поломало мои планы.

— Не веди себя, как ребенок. — Я замерла, так и не дойдя до двери и не обернувшись. Почему я остановилась? Меня задели его слова? Захотелось доказать, что он не прав? — Ты и сама знаешь, что нам есть, что обсудить. — Звук ножек стула, с жалобным стоном царапнувших пол, противно коснулся ушей. — Ну так что? — слышу позади меня размеренные шаги. — Ты и впрямь так торопишься? — голос прозвучал совсем близко. Похоже, он остановился в паре шагов.

Закрыв глаза, я тяжело вздохнула. Моё поведение — чудовищно. Итачи не заслужил такого отношения. Не заслужил, чтобы я огрызалась и сбегала. Только не он. Он помог мне, когда рядом никого не оказалось, без сомнений подставил плечо. И, уж тем более, он совсем не виноват, что тогда стал свидетелем моего личного дна.

По всем законам драм в тот день должен был лить дождь, от которого не видно слез, пряди волос виснут сосульками, и одежда, мокрая насквозь, бесформенно липнет к телу. Но его не было. Вопреки ожиданиям, вселенной было плевать на то дерьмо, что происходило в театре моей жизни, и всё шло своим чередом. Даже наоборот — всё было прекрасно. Замечательный теплый летний вечер с ясным небом и полнейшим безветрием. Одна улица сменялась другой, десятки незнакомых лиц проносились мимо, но я не отдавала себе отчета, куда иду и зачем.

Я не помнила, как стемнело, как перелезла через хлипкое ограждение пешеходного моста. Я даже не помнила, как убежала из школы, но между делом вспышками сознания понимала, что забыла забрать из класса сумку, в которой наверняка трещал не первый час мобильник. В груди царила щемящая пустота, и голова раскалывалась, отяжелевшая от многочасовых рыданий.