Любимый ученик Мехмед (СИ)

— О чём ты хочешь просить? — спросил мулла, жестом предлагая гостю сесть напротив.

— Это касается принца, — робко начал Андреас. — Я пришёл просить о снисхождении для него. Принц вовсе не упрям и хочет учиться, но летом на него свалилось большое горе, и он никак не может оправиться, поэтому не учится. Если бы многоуважаемый мулла дал принцу хотя бы немного времени, чтобы душевная рана зажила, то не потребовалось бы использовать палку. Принц стал бы таким же старательным, как был ещё в начале лета.

— Если бы ты всё время не повторял слово «принц», я бы подумал, что ты говоришь о ком-то другом, а не о принце Мехмеде, — ответил мулла. Лицо Ахмеда Гюрани оставалось спокойным, но в его голосе чувствовалась насмешка.

— Многоуважаемый мулла, — продолжал убеждать учитель-грек, — я смиренно прошу поверить мне. Принцу тяжело даётся разлука с супругой.

— Он сам виноват, что так случилось. Я предупреждал его, что так будет, — последовал ответ. — А теперь он говорит, что я виноват. Он испорченный мальчишка, не умеющий отвечать за свои поступки, а ты, — теперь мулла не насмехался, а гневался, — совсем избаловал его. Думаешь, я не понимаю, в чём твой секрет, и почему с тобой он ведёт себя иначе, чем с остальными учителями?

Андреас внутренне съёжился, а главный наставник принца продолжал:

— Ты потакаешь ему во всём! Ты для него не учитель, а приятель. Потому он и хочет быть с тобой всё время. Ты сам ведёшь себя, будто мальчишка.

Грек склонил голову и вздохнул, делая вид, что застыдился, но на самом деле хотел скрыть, что это был вздох облегчения.

— Мне безразлично, что ты своим поведением позоришь себя, — всё распалялся мулла, — но ты не только потакаешь принцу, но и хочешь казаться для него добрым, а остальных, и меня в том числе, выставляешь злодеями. Ты хочешь быть добрым за чужой счёт. Вот и сейчас ты пришёл просить меня о снисхождении для принца, но если я послушаю тебя, принц будет благодарен тебе, а не мне. Тебе, потому что ты меня попросил. Как же ты хорошо устроился!

Андреас уже успел пожалеть, что пришёл и начал эту беседу. Мулла ни мгновения ни сомневался, что учитель греческого всегда действует только ради собственной выгоды. Ахмед Гюрани считал, что человек не может никого любить больше, чем себя. Мулла не верил в бескорыстие. Переубедить такого человека казалось невозможно.

— Пора положить этому конец, — меж тем сказал Андреасу мулла. — Ты притворялся добрым за мой счёт слишком долго. Пора отдавать долги. С завтрашнего дня у тебя есть только три часа в неделю на обучение принца, а не шесть. Будешь заниматься с ним во второй, четвёртый и шестой день недели. В первый, третий и седьмой вместо твоих уроков теперь будут мои. По-гречески наш ученик и так хорошо говорит. Пусть больше изучает Коран. А если откажется, то я уменьшу количество твоих уроков до одного в неделю или сделаю так, что тебе откажут от должности. Я могу. Поэтому завтра объясни нашему ученику, как он должен себя повести.

Андреас оторопел от такого поворота в беседе и всё же нашёл, что ответить:

— Многоуважаемый мулла, я клянусь, что пытался объяснить ему это и прежде, пытался убедить в полезности всех предметов, особенно Корана. Я впервые говорил об этом с принцем прошлой осенью, а затем ещё не раз, но ничего не вышло.

Грек хотел объяснить, почему не вышло, но мула перебил, произнеся уверенно и твёрдо:

— Теперь он тебя послушает, — главный наставник принца улыбнулся в бороду, а затем захохотал. — Теперь послушает.

Грек находился в Манисе уже полтора года, но впервые услышал, как мулла смеётся. Этот смех не предвещал ничего хорошего.

* * *

Когда принц услышал от Андреаса, что теперь будет три урока в неделю вместо шести, то сначала просто не поверил, ведь мулла на предыдущем уроке ничего не говорил об этом.

— Что? Это шутка? — спросил Мехмед.

— Нет, — ответил учитель, уже поняв, что Ахмед Гюрани скрыл от принца новость нарочно. Мулла, конечно же, хотел, чтобы именно Андреас сообщил её Мехмеду.

— Учитель, ну как же так! — в досаде воскликнул принц, а особенно досадовал, что новый порядок вступает в силу уже завтра. — Зачем ты ходил к этому погонщику скота, не расстающемуся с палкой! Не надо было! И почему ты не сказал мне, что пойдёшь? Я бы тебя отговорил.

— Прости меня, мой мальчик, я напрасно понадеялся на своё умение убеждать. На муллу оно не оказало никакого действия. Он видит мир совсем по-другому.

Принц закатил глаза, а затем снова посмотрел на собеседника:

— Ох, учитель, неужели ты только сейчас понял, что вы отличаетесь, как день и ночь?

— У нас одна профессия. Мы — учителя, и я подумал, что мы друг друга поймём.

Мехмед твёрдо повторил:

— Он не учитель, а погонщик скота. И думает, что я — скот.

Андреас грустно улыбнулся:

— Мой мальчик, это меткое сравнение, но…