Любишь? Счастлива? (СИ)

Поначалу они общались, не выделяя друг друга из прочих одно­группников - доброжелательно и только. А потом возникла ка­кая-то ситуация, которая однозначно показала, что Нина - чело­век исключительной порядочности. До этого момента Люба счи­тала ее девушкой доброй, немного наивной и очень - даже слишком -- доверчивой. А тут оказалось, что помимо доброты, у Нины есть совершенно несгибаемая воля и предельно четкие понятия о добре и зле - безотносительно обстоятельств. Ее тогда кто-то сильно обидел - то ли зло подшутив над ее национальностью, то ли над каки­ми-то словами. И вскоре у Нины появилась чудесная возможность ответно унизить обидчика, который снискал себе серьезные проблемы уже на другом уровне. Наблюдая картину со стороны, Люба еще подумала, что сейчас от него камня на камне не оста­нется - вопрос стоял серьезно вплоть до исключения из инсти­тута. Никаких сомнений в том, что Нина воспользуется случаем ответить на оскорбление, у нее не было. Но та напротив помогла обидчику, по-человечески попросив замдекана, с кото­рым у нее сложились доверительные отношения, повременить с решительными мерами, дать человеку шанс исправить ситуа­цию. Люба не удержалась и спросила, чем продиктовано такое ее поведение.

-- Люб, а как же иначе? - невозмутимо ответила Нина, примири­тельно взглянув на нее, - он же мужчина все-таки, ему семью кормить - куда без образования? Я очень хорошо знаю, каково это - быть никому не нужным, без документов, без прав... Пусть исправляется. А что меня обидел - дурак, да. Но он не меня унизил - он себя унизил. Порядочный человек такого не скажет... Не мне его судить, там Бог разберется. Пусть у него все будет хорошо - может, и на других тогда кидаться не станет.

Любу это тогда поразило. Нет, насчет "подставь вторую щеку" или "люби ближнего, как самого себя" - это всем нам хорошо известно, но многие ли живут по этим принципам? И тут вдруг будто глаза заново открылись. Люба заметила, что Нина ни­когда никому не завидовала, хотя находилась в значительно бо­лее стесненных обстоятельствах, нежели большинство студен­тов: живущая в столице практически на птичьих правах, выну­жденная говорить на неродном языке... Она училась - и училась хорошо. Едва в ее семье возникла затруднительная с материаль­ной точки зрения ситуация, она устроилась на работу по специ­альности. И это на третьем курсе, когда многие из ребят, в том числе, Люба, не имели ни малейшего представления, что это та­кое - работать всерьез. И ни разу никому не пожаловалась на свои сложности. Зато Нина умела искренне радоваться, когда у кого-то что-то получалось - досрочно сдать зачет или получить хорошую отметку на экзамене.

Девчонки мало-помалу подружились. Люба, по собственным меркам, в принципе, была неплохим человеком - отзывчивым и незлобивым, но в сравнении с Ниной всегда видела разницу. Если сама она умом заставляла себя хорошо относиться к лю­дям, помогая им по велению доброй воли, рассудка, логики, вос­питания - чего угодно, пусть и искренне, но все же! - то добро­та Нины шла из самого ее сердца, не способного на подлость даже в воображении. Именно это качество Люба по первости принимала за наивность.

Так или иначе, они стали много и с удовольствием общаться. Любу прекрасно принимали в семье Нины, радушно угощая не­возможно вкусными блюдами армянской кухни. Но дело было не только в гостеприимном столе: на примере этой семьи Люба отчетливо видела, что есть люди, способные прийти на помощь в горе и разделить праздник - в радости, что простые человече­ские ценности превалируют у них над всеми прочими. Совре­менная жизнь во многом провоцирует и нередко искушает нас своими подложными благами, заставляя подменять ими подлин­ное счастье человеческого общения - так вот, в семье Ашота Саркисяна такого не было. Здесь сын уважал отца, а отец - деда, и если дядя Сурен, паркуясь, случайно задевал автомобиль соседа, он первым делом шел к тому с деньгами и извинениями, а не пытался замести следы, благо, доказательств вины посреди ночи в темном дворе никто никогда бы не обнаружил. И если тетя Лаура видела лежащего на улице человека, она не проходи­ла равнодушно мимо - пьянь подзаборная! - а участливо скло­нялась над ним, чтоб понять, не нуждается ли он в помощи.

И вот сейчас Люба с Ниной сидели на уютной дачной терраске в ожидании мужчин с шашлыками. Потрескивал огонь в печке, подруги открыли бутылку красного вина и наслаждались прият­ным вечером, обсуждая новости.

-- Люб, а как хорошо сложилось все, смотри? - улыбнувшись, сказала Нина, - ведь помнишь, когда ты его со мной знакомила, ты все порвать собиралась, только момент не находился удач­ный? Я еще говорила - присмотрись получше, вдруг человек твой, на самом деле...

-- Ага, помню. Мы тогда с Шурой тебя до дома от метро прово­дили и долго-долго целовались у памятника рядом с автобусной остановкой... Это я так момент для расставания выбирала, - рассмеялась Люба.

-- Мне кажется, вы хорошо смотритесь вместе. Он тебя любит, это всегда со стороны виднее.