Любишь? Счастлива? (СИ)

-- Странно себе в этом признаваться, но я тоже тебе рада, - совершенно искренне отозвалась она. - Ничего, потихоньку. Что нового у вас? Как ребята?

Они пошли по знакомой тропинке, где гуляли еще в той, прошлой жизни (еще не было казни? Ведь не было же?..). Люба не могла понять саму себя: ей было по-прежнему тепло и хорошо чувствовать свою руку в его ладони, она с удовольствием слушала его рассказы про детей и своих бывших коллег... Не было больше мучительной горечи, боли, доводящей до спазмов. Все было хорошо - или?..

О главном она решилась заговорить уже у машин, когда они вернулись на исходную точку и собирались по домам.

-- Знаешь, наверно, надо все же до загса добраться. Все равно ведь все уже ясно.

-- Да, конечно, -- помрачнев, кивнул Шура.

-- Давай тогда на следующей неделе? Я узнаю, когда подъехать, и напишу тебе.

Он смотрел на нее, и в его взгляде она видела неподдельное страдание. Это было уже слишком. Люба прижалась к его плечу, подняла измученные глаза, погладила по волосам.

-- Ничего, Шур. Перемелется - мука будет... Все правильно и все будет хорошо!

Он поцеловал ее в ответ.

Люба мягко высвободилась из его рук и села в машину. Светлов ушел в свою и завел мотор.

Она уронила голову на руки, лежавшие на руле, и глухо, отчаянно зарыдала. Если бы она почувствовала его отстраненность, отчуждение, неприязнь, в конце концов - ей стало бы легче произносить те слова, которые давно не давали ей покоя. А сейчас вернулось ощущение, что она рвет зубами по живому, сознательно сжигая все мосты между ними, обрубая то теплое и светлое, что когда-то делало их самыми родными людьми...

В стекло постучали, Люба с трудом подняла опухшее от слез лицо. Шура стоял у машины, явно пытаясь найти способ как-то ее успокоить. Она опустила стекло и помахала ему рукой.

-- Все хорошо, правда. Уезжай. Это минутное, я сейчас приду в себя. Езжай, пожалуйста! - она отвернулась, не в силах продолжать разговор.

Он помедлил несколько секунд, потом развернулся и, опустив голову, пошел к своему автомобилю. Перед глазами была горькая пелена.

Через минуту Шура уехал, и Люба стала понемногу приходить в себя. Она пыталась заняться самореанимацией: все в порядке, это просто вскрылась старая рана... Ничего страшного ведь не произошло? Он же не отказался идти разводиться, значит, ни о чем не жалеет? Но почему же мне было так хорошо с ним, Господи? Зачем он меня целовал?..

Окурок больно обжег пальцы, и, отвлекшись немного, Люба вытерла слезы.

Спустя неделю заявление было подано.

Через полтора месяца они вышли из загса. Того самого, где прежде были самые сладкие минуты ее жизни: когда они подавали то, первое заявление, она сияла так, что ее улыбка освещала весь микрорайон. Шура смеялся и фотографировал свежеиспеченную невесту...

Сейчас они, осунувшиеся от бессонной ночи, стояли у выхода из учреждения и курили. Люба держалась вполне ничего, даже шутила в кабинете, где они подписывали документ о расторжении брака.

-- Надо вам сюда еще подставку для колец. Этажом выше их друг другу на палец надевают, а здесь бы - снимать и сдавать в государственную казну. Чтоб, так сказать, неповадно было разводиться.

Шура улыбнулся и взял ее за руку.

Госслужащая посмотрела на них удивленно.

-- Знаете, Любовь Борисовна, - она взглянула в документ, - я впервые вижу, чтоб люди, которые сюда пришли, могли улыбаться в присутствии друг друга... Вы какая-то нетипичная пара.

-- Да так с самого начала было, - сказали они хором и расхохотались.

Инспектор грустно-озадаченно покачала головой и протянула им два экземпляра свидетельства о разводе.

Идя по коридору к выходу, Люба нервно хлопала по карманам в поисках сигарет. Найдя, молча протянула одну Шуре.

На улице было ясное солнышко, и в очередной раз ей показалось, что, на самом-то деле, все только начинается. И развод -- это не приговор и не конец. Вернее, конец, но, как известно, конец одного этапа означает непременное начало нового.

-- Ничего, Шур, - Люба севшим голосом попробовала успокоить мужа, видя блеснувшие в его глазах сдерживаемые слезы, - на самом деле, все правильно мы сделали. Все нормально будет.

Она довезла его до работы - все равно ведь по дороге! Вышла с ним из машины, обняла и погладила по голове, не преминув легонько дернуть его за хвост.

-- Держись! И не пропадай совсем уж.

Когда она добралась до своего офиса, пришло смс от Шуры.

-- Люб. Спасибо.

Она молча кивнула, отправляя окурок в ближайшую урну.

***

С момента наступления новой жизни все как-то стало понемно­гу складываться. Люба неожиданно для самой себя стала пони­мать, чем именно она занимается на работе. Сама не заметив как, увлеклась настолько, что Виктор Георгиевич на полном се­рьезе начал думать, как бы развернуться и помочь ей с канди­датской - она была практически на мази. Любе не хватало практических данных для обоснования ее теоретических выкла­док, и она периодически моталась по разным НИИ и це­хам в поисках материала. Процесс шел.