Любишь? Счастлива? (СИ)

В душе наступило долгожданное спокойствие. Люба, пожалуй, не могла сразу припомнить такой период времени своей взрос­лой жизни, когда она не была бы ни в кого влюблена и не стра­дала бы по этому поводу. Все как-то устаканилось. Шеф, еще, казалось бы, не так давно сидевший с ней в кафе и промывав­ший мозги насчет того, что не стоит убиваться по загулявшему мужу, теперь не мог нарадоваться на свою помощницу. Ей вновь стало интересно жить. Она посмотрела кучу интересных фильмов, прочла несколько стоящих книг. И очень четко осо­знала, что все, что ни делается - исключительно к лучшему.

Олег Шугаев периодически объявлялся в смс, но в-основном их общение по-прежнему сводилось к обсуждению прочитанных книг. Связь не радовала устойчивостью, о звонках нечего было и думать. Да и вообще романтическая нота мало-помалу стиралась под повседневной загруженностью обоих.

Однажды вечером запиликал любин телефон. Номер не определился, и она ответила без особого энтузиазма, полагая, что это, с большой долей вероятности, реклама или очередной соцопрос. В результате оказалась приятно удивлена, услышав в трубке знакомый голос.

-- Как там ваше ничего поживает? - они иногда переходили на вы и комфортно придерживались этого стиля общения, вызывая немалое удивление окружающих.

-- Наше ничего - ничего, - хихикнула Люба, -- а как ваше - в тайге?

-- Наше вскоре собирается... Люб, мне некогда язык ломать, - в шутку рассердился Олег, - короче, я через неделю буду в Москве. Ты там сейчас? Никуда не собиралась типа командировки или отпуска?

-- Не собиралась. В командировке я вообще была только два раза, это редкость, а отпуск.. какой отпуск в марте-месяце?..

-- Ну и ладушки. Значит, наберу, как приеду. Может, снова удастся народ собрать - свистнешь нашим?

-- Свистну. На меня можешь рассчитывать, остальных не обещаю, но попробую, - улыбнулась она невидимому собеседнику.

-- Договорились. Баюшки.

Шугаев прилетел в среду и до выходных занимался своими рабочими делами, остановившись, как всегда, у Никиты. С Любой они решили выбраться в музей Есенина в субботу утром. Как-то они оба одновременно про него вспомнили, ведя привычные окололитературные дебаты.

Олег заехал за ней домой - она как раз только проводила своих за город. Наскоро обменявшись приветственными фразами, они отправились в свое путешествие в сторону метро.

Дул промозглый весенний ветер, пого­да была на редкость отвратной. Они прошли примерно полпути.

Олег начал было что-то говорить, усилив голос при порыве вет­ра, как вдруг его на полуслове прервал какой-то страшный треск. Краем глаза он успел заметить, что огромная береза, сто­явшая неподалеку, завораживающе медленно валится прямо на них... Но единственное, что мужчина успел сделать - от­толкнуть свою спутницу и, падая, закрыть ее своим телом... Шуршание веток, глухой удар...

Люба открыла глаза и попыталась пошевелиться.

-- Живая? -- над ухом раздался сдавленный голос Олега, кажется, пронесло.

Им повезло: дерево обрушилось на асфальт буквально в метре от них, накрыв ветвями. Удар одной такой ветки мог стоить лю­бому жизни, но на момент падения березы Люба и Олег уже были на земле, и это спасло обоих.

С трудом переводя дыхание, они постепенно стали выбираться из-под ветвей. Слава Богу, больше никто не пострадал.

У Любы стоял ком в горле, губы дрожали, она сдерживалась изо всех сил. Не столько от боли, сколько от пережитого ужаса. У нее были порваны пальто и платье, в кровь разбиты ладони, на щеке появилась огромная ссадина. Олег выглядел не лучше, только рана была не на щеке, а на затылке. Неглубокая, но сад­нило изрядно. К тому же он при падении сильно ударился но­гой, колено стремительно распухало.

Молча обнявшись, поддерживая друг друга, они медленно по­шли обратно к дому. Шоковое состояние не отпускало. И Люба, и Олег видели все происходящее вокруг будто бы сквозь пелену тумана. Померкло все: и цвета, и звуки. В этот момент они были единственной реальностью друг для друга.

***

Когда они переступили порог квартиры и позади захлопнулась входная дверь, Люба будто очнулась. Ее затрясло, на глаза на­вернулись слезы. Она швырнула на пол пальто и бессильно при­жалась к Олегу. Тот молча обнял ее - изо всех сил, до хруста в суставах, до боли в спине и руках.

-- Олег, я... - она подняла на него глаза, из которых градом брыз­нули слезы и побежали по бледным щекам, смывая кровь.

-- Чшш... - он пытался успокоить ее, гладя по волосам, прижимая к себе, - Лю, тихо, все хорошо, все уже позади, слышишь меня? У тебя кровь на щеке, надо промыть...

Она гладила его по голове. Под пальцами была липкая теплая влага.

-- Надо скорую.. у теб-б-бя, - она начала заикаться, - может быть сотрясение, т-т-там рана на затылке...