Любить и убивать

– Передовой, – без восхищения оценил бывшего своего начальника Сырцов. – А что, Вовка, двинем в ресторацию, пожрем от пуза, а?

– Не хочу сюда. Да и некогда. Что у тебя, Жора?

Уселись вдвоем на скамейку, как по команде закинули ногу за ногу. Левую на правую. Глянули друг на друга, рассмеялись.

– Как опереточные комики, – сказал Демидов.

– Похоже, – согласился Сырцов. – Ты можешь для друга совершить малое должностное преступление?

– Это смотря какое преступление и для какого друга.

– Для меня. А преступление, я уже объяснил, – малое.

– Тогда начинай.

– На Фрунзенской набережной в пентхаузе обитает семейство банкира Логунова.

– Знаю, – перебил Демидов. – Излагай конкретную просьбу.

– Горничной в этом доме служит чаровница Эля. Элеонора Михайловна. Мне бы про нее поподробнее узнать.

– Ну и узнавай.

– Лучше ты, Володя. Из солидной конторы серьезный звонок в РЭУ. Или где там эти договора с прислугой заключаются. Сразу же страх, уважение и правда. А мне, частному лицу, обязательно вола начнут вертеть.

– Что тебя интересует?

– Все, Володя. Происхождение, родственные связи, просто связи, места прежней работы, ухажеры, подруги…

– Такого, Жора, в РЭУ не знают.

– Не скажи. Сооружение это на крыше под пристальным вниманием всей округи. А уж дамочек из РЭУ – наверняка.

– Другая закавыка. Этот пентхауз у нас под присмотром в связи с убийством…

– Марии Елагиной, – грустно добавил Сырцов.

– Откуда тебе это известно? – обеспокоился из-за утечки сведений Демидов.

– Знаком с ней был, Вова.

– Так тебя надо в свидетели!

– Леонид уже пытался меня притянуть.

– Вот ведь паразит! А группе – ни слова!

– У него против меня ничего нет..

– Но все-таки брал тебя за бока! Существенного, понятно, нет. А что-то беспокоит. Он – суперсыскарь, Жора. С замечательной интуицией.

– Значит, не будешь мне помогать, – резко сократил разговор Сырцов.

– Зачем тебе эта Элеонора?

– Насиловать буду! – взъярился Сырцов.

– Не ори, – строго сказал Демидов. – Дело-то действительно мутное. А тут еще ты со своей идиотской просьбой. Честно, как на духу, Жора: твои эксперименты с Элеонорой не повредят нашему расследованию?

– А мне откуда знать? – Сырцов еще только остывал. Не остыл.

– Теперь еще. Если зацепишь нечто любопытное, дашь мне кончик?

– Обещаю.

– И я тебе обещаю. Завтра утром позвони, я к десяти буду знать, что тебе надо. Договорились?

– Договорились. – Сырцов остыл окончательно и философски взгрустнул: – Любопытные перемены с нами происходят, любопытные! Рассчитать, просчитать, предложить, извлечь выгоду. А ведь мы с тобой друзья. Мы – друзья, Вова?

– Друзья.

– Так что же мы как на рынке?

– Сейчас нам с тобой по-другому нельзя.

– Это почему же?

– Маленький нюанс: я служу, как могу, правосудию, а ты – клиенту.

По-настоящему воткнул ему Демидов, истинно воткнул. Неважно, прав он или не прав в данном конкретном случае. Он вообще прав. Сырцов отвернулся, посмотрел на громадный желтый дом и сказал смиренно:

– Наверное, ты прав, – и встал. – Но все-таки я позвоню тебе завтра в десять.

Глава 25

Кончался рабочий день. И по времени (восемнадцать двадцать три было на его часах), и по физическому состоянию (раздрызган, раздерган, размазан как мокрая половая тряпка), и головка уже вовсе не варила. Домой, под душ, на тахту.

И вспомнил тахту. Такую, какую увидит, придя домой. Разбросанные в судорогах совокупления простынки, скомканные подушки, раскиданные по полу вокруг майка, трусы, носки. Сырцов аж вслух застонал от отвращения.

А потом птичку-колибри вспомнил. И аккуратную такую – прямо-таки изящная геометрическая фигура – дырку с лучиками в стекле окна. Подсознательно дырка эта и не забывалась вовсе, жила в нем постоянно тревожным звонком поджидающей всюду смертельной опасности.

С появлением этой аккуратной дырочки бытовое его существование осложнилось до невозможности. Ни войти в дом по-человечески, ни выйти.

Сырцов оставил «девятку» у Садового кольца и к дому пробрался не многим известным путем: через подъезд серо-синего дома на Садовой, а далее закрытым двориком, из которого был уже никому не известный выход к его подъезду – подвал, ремонтировавшийся беспечными предпринимателями. Для успокоения Сырцов помочился в подвале на свежештукатуренную стенку и одним броском достиг многолистного и толстого вяза, от которого до дверей было метров пять. Не успеют, если что, не должны успеть!

Меж дверей, подождав недолго, быстро набрал код и, ворвавшись в вестибюль, кинул себя на пол, попутно выдернув из-под мышки родимый «байард». Пол был прохладен, а вестибюль пуст.

Последняя возможная засада – в его квартире. Уходя вчера вечером, он просто захлопнул дверь, так что держал ее сейчас лишь английский замок. Стоя далеко сбоку, Сырцов, медленно повернув ключ, ударом ноги распахнул дверь и сжался в комок в бетонном уголке.

Потом, посвистывая, ходил по пустой квартире, гасил свет (он вчера его нарочно оставил), ликвидировал всяческое безобразие и скромно ликовал: хотя бы сегодня неприятностей не будет.