Любить Не модно (СИ)

— Проходи, — звучит со сцены спокойный, но твёрдый голос Мити. — Занимай любое из свободных кресел.

Мычу себе под нос что-то несвязное и опускаюсь в ближайшее к выходу из этого Ада кресло.

— Можно и ближе сесть, — комментирует «Сатана». — Мы не кусаемся.

«Ну-ну», — поджимаю губы, и нахожу куда более занимательным занятием разглядывание инструментов в углу зала. Старенькая электрогитара, барабанная установка, акустика, сплошь разрисованная цветными маркерами, бас-гитара, что с виду ровесница моего умершего деда, фоно… и… Скрипка, судя по чехлу?

— … да, именно так Дмитрий Александрович. Америкоска всегда такая. Та ещё стерва. Считает нас кем-то вроде крыс под её ногами.

«Кем-то вроде тараканов, — отвечаю Жанне мысленно. — Их можно топтать. А крыс я боюсь».

Чувствую, как его величество {Сатана Дмитрий Александрович} со своего трона прожигает меня взглядом, но предпочитаю игнорировать его и теперь разглядываю свои ногти. Боже… как же давно я на маникюре не была…

— … ага, да. Ей Раиса Павловна ультиматум поставила… — доносят черти, друг друга перебивая.

— Не успела в новую школу прийти, а уже вопрос об отчислении стоит…

— Ага. Точно. Выдра.

Слушаю этот змеиный гадюшник одним ухом и вообще ничего не испытываю, даже злиться не хочется. Пусть хоть подавятся своими языками грязными, я выше того, чтобы вступать в спор с какими-то там склочными дурами.

— Тупая, избалованная америкоска!

— Ни мозгов, ни вкуса!

А вот это обидно.

— Пришла и воздух испортила! Дышать теперь невозможно! Сколько ты на себя духов вылила?!

— Эй, вали давай отсюда! Слышь?

— Ты нам заниматься мешаешь!

Чего?.. Я вообще молчу.

— Но она ведь ничего не сделала!!! — выкрикивает рыжеволосая Женя, и я невольно поднимаю на неё глаза. — Чего накинулись на неё? Она… она просто… просто пришла…

— Заткнись, Карасева! — рявкает Жанна.

— Варежку закрой, или хочешь к принцесске пересесть?! — поддакивает ей кто-то.

И Женя сдувается. Замолкает. Садится на место и с красным, как помидор, лицом пялится себе под ноги.

Спасибо, Женя. Ты пыталась.

— Закончили?! — мужской голос, что вдруг проносится по залу и мгновенно закрывает рты всем истеричным сукам, кажется не знакомым, чужим и… властным, сильным, авторитетным. Это что… Выскочка так говорить умеет? Пфффф…

— Простите, Дмитрий Александрович…

— Простите…

— {Дмитрий Александрович}, — почти беззвучно бурчу себе под нос с насмешкой, и будто тот смог услышать тут же впивается мне в лицо острым взглядом.

«Что-то не так»? — в ответ говорит ему мой взгляд.

И вот буквально на секунду, на мимолётную и едва уловимую, замечаю, как напрягаются его челюсти, а зубы наверняка скрипят от недовольства, но… Надо отдать должное Мистеру-учителю, - лишнего себе не позволяет, и вот уже снова спокоен и рассудителен.

— Любой, кто ещё выскажется не по теме музыки, сразу окажется за дверью. Ясно? — обводит строгим взглядом своих {учеников}, и на мне намеренно взгляд задерживает. — Ясно?! — повторяет требовательно.

Это он мне?..

Да что не так с этой школой?

Я за последние десять минут и слова не сказала!

Вытаскиваю из сумочки iPod, наушники в уши, делаю звук погромче, откидываюсь затылком на спинку кресла и прикрываю глаза. Всё, что мне нужно сделать – это отсидеть здесь полтора часа. Участвовать в разговоре и не подумаю даже.

Помню ещё, как мысленно подпевала «Green Day», а затем сама того не желая уснула. А когда проснулась…

— Выспалась? — Физиономия Выскочки оказалась так близко, что я от неожиданности аж на месте подпрыгнула и издала такой странный звук, что при большом желании повторить не смогу.

Тряхнула головой, выпрямила спину и с невозмутимым видом прочистила горло, отодвигаясь подальше от наглеца в соседнем кресле.

— Всё уже? — сквозь щёлочки заспанных глаз оглядела помещение. Пусто. За окнами непроглядная тьма. В актовом зале, кроме нас двоих, ни души.

— Минут двадцать, как всё уже.

— А чего не разбудил?

— Так я и разбудил, — губы трогает лёгкая улыбка, а я почему-то дольше необходимого задерживаю на них взгляд и тут же себя мысленно одёргиваю.

— Мне жаль, — говорит вдруг, и теперь я смотрю на него, как на идиота.

Кивает на мой iPod и…

— Твоююю мать, — выдыхаю обречённо и вытаскиваю из ушей наушники, в которых царит абсолютная тишина, потому что провод… Какая-то тварь порезала провод моих наушников!

— Я не знаю, кто это сделал и когда. За всеми не уследишь, — будто из-под воды до моего сознания доносится голос Выскочки.

— А я знаю кто, — отвечаю не сразу, пугающе тихим, озлобленным голосом и смиряю Митю обвинительным взглядом. — Это сделал тот, кто притащил на урок музыки ножницы!

— Скорее всего, маникюрные.

— Да плевать! А если бы она мне ими глотку перерезала?

Усмехается. Устало вздыхает, проводит рукой по волосам, взлохмачивая их ещё больше, и смотрит на меня с сожалением:

— Я узнаю, кто это сделал. Даю слово.

— Мужикоподобная Жанна, кто ж ещё!

— Кто-кто? — ещё веселее усмехается. — Слушай, я…

— Хреновый из тебя учитель! — перебиваю, и брови Мити лезут на лоб: