Любить нельзя ненавидеть (СИ)

— Да, думала, устроим небольшой ужин. Вместе. И начнем этот год без тайн друг от друга, — руки скользнули на затылок, играя с его волосами — волновалась. — Мы же семья.

— Считаешь меня частью вашей семьи?

— Более чем, — мягко улыбнулась она, наблюдая за светом, что озарил его взгляд.

Робин перехватил запястье, устроившееся на его плече, и поцеловал ладонь, в благодарность за очередную приятную искренность, что стало происходить с ней довольно часто, постепенно превращая дерзкую Королеву во влюбленную девушку. Это не делало ее хуже. Она просто становилась другой. Для него. Значимая жертва, тем более для женщины, что всеми силами старалась сохранить строгий образ безжалостной стервы. Как глупо было раскрываться рядом с ним, как безрассудно, но она сделала это. О большем он и не смел просить.

— Итак, что ты хочешь на Рождество? — спросила она, когда губы начали гореть от его долгой борьбы за власть и ее болезненной мести в виде укусов.

— Я уже получил свой подарок. Это будет непозволительной дерзостью просить у судьбы больше.

— И что ты уже просил?

— Тебя, — проводит руками по ее телу, словно действительно держит в руках что-то особенное, упакованное в красивую оберточную бумагу. Она улыбается, опускает голову, а он думает о том, как обожает эту улыбку.

— И я тоже тебя когда-то просила, — шепотом признается она, приподнимаясь, чтобы выдохнуть эту фразу в его губы.

— Когда-то? — усмехается он, задерживая дыхание.

— Да… это очень долгая история. Я обязательно расскажу тебе, — быстро поцеловав разбойника в щеку, вернулась к зеркалу, с помощью которого пыталась расстегнуть платье.

А Робин плюхнулся на кровать с такой широкой улыбкой, что ямочки на щеках стали лишь маленькими темными полосками.

— Ты так и не ответил, — напомнила она, по очереди снимая сережки.

— Наверное, я тебе покажусь самым банальным мужчиной в Зачарованному Лесу, но лучший подарок на рождество — это ты.

«- Ты не можешь винить меня в том, что происходит, — зло прошипела она, когда пальцы бывшего учителя сжались на открытой шее.

— О дорогуша, еще как могу, — вздутые ноздри и морщины, залегшие на чешуйчатом лбу, говорили о высшей степени злости. — Твоя слабость встала боком не только нашему плану, но и всей истории в целом.

— Да о чем ты говоришь? — пытаясь ослабить его захват, даже не придала значения очередной загадке.

Думать о каких-то неосуществившихся сказках трудно, когда каждый вдох дается с таким трудом.

— О будущем. О нашем счастливом конце, — маг выпускает добычу, позволяя Королеве схватиться за его руку. Какая галантность. И не скажешь, что этот кавалер пытался задушить ее всего лишь минуту назад.

Темный отворачивается

— Знаешь, Румпель — как только пульс пришел в норму, она выпрямилась, и уже с издевательским удовольствием продолжила, без страха приближаясь к нему, чтобы выдохнуть у самого уха, — я уже его получила.

То, как он резко обернулся, заставило Реджину отклониться назад, но даже на миг в ее глазах не было страха, зато в его была какая-то толика смятения, которую она ошибочно приняла за испуг.

— Посмотрим надолго ли твое мнимое счастье, Реджина. И что будет, если я перестану тебя оберегать…»

Оберегать.

Это слово она вновь и вновь повторяла, не желая представлять, что потребует Темный маг за эту защиту, а что еще хуже — от чего он ее оберегает?

— Ваше Величество?

— Можете идти.

Убедившись, что образ Королевы не требует дополнительных доработок, служанки поклонились и покинули покои, оставив ее одну.

Робин начал новый круг. Будь скорость чуть больше, пестрые гобелены точно бы поплыли перед глазами, складываясь в причудливый калейдоскоп львов, вензелей и птиц, которыми были украшенным эти яркие тряпки. Тронный зал — наверное, единственной место, которое она не изменила под стиль всему замку. Здесь еще можно было наблюдать не подходящие ее вкусу цвета и былые следы предыдущего хозяина. Робину даже на миг показалось, что сейчас дверь откроется, и в зал, в сопровождении свиты, войдет и сам Леопольд. С гостеприимным видом встретит присутствующих, а заметив в зале одного лишь разбойника, сменит радушную гримасу на оскал и прикажет сковать вора и бросить в темницу. Откуда лучнику это знать? Да потому что точно так случилось много лет назад. Когда разбойник в первый и последний раз совершил вылазку во дворец, вопреки своим принципам с корыстным желанием похитить что-нибудь действительно стоящее. Тогда его взгляд упал на хрустальную жирандоль подле трона. Пускай великолепная вещица и вписывалась в общий антураж комнаты, место, выбранное для нее, казалось весьма странным.

В тот раз он не обратил на это внимание. У него была одна цель — найти деньги, чтобы спасти Мэрион. Сейчас, проводя пальцем по тонкой хрустальной линии, ему смешно от одной только мысли, что эту штуковину можно было бы без проблем вынести наружу, если еще удалось бы поднять.