Любить нельзя ненавидеть

Такая веселая и открытая у него была улыбка и настолько не вязалась со словами, что у меня мороз по спине пробежал. Догадка подтвердилась — мой брат ненормальный. Я лишь надеялась, что это не наследственное или же досталось ему от отца.

На площади уже установили плаху. Когда успели? Солдаты стояли по всему периметру, исключая шансы на побег. Меня Тео вывел на возвышение, с которого испокон веков главы Серого клана наблюдали за спектаклями и парадами, а также встречали званых гостей. Не удивлюсь, если это будет первая состоявшаяся здесь казнь.

— Смотри внимательно, — подмигнул мне Тео, а потом обратился к маме, появление которой я пропустила: — Следи, чтобы она не отворачивалась. Пусть видит все.

Затем брат отправился прямиком к плахе, рядом с которой стоял топор. Я не сразу сообразила: палачом будет сам Теодор. Такое развлечение он не упустит.

Вывели заключенного. Я до спазмов в желудке боялась, что это будет Корвин, но в высокой фигуре узнала советника Дамиана. Плохо так говорить, но в первую секунду испытала облегчение. Правда, оно тут же сменилось тревогой смешанной с виной. Советник попался из-за меня. Но, увы, я ничем не могла ему помочь.

Несмотря на распоряжение Тео, мама позволила мне прикрыть глаза, чтобы не видеть, как советнику отрубят голову. Я лишь слышала неприятный чавкающий звук, с которым топор перерубил шею, а затем стук покатившейся головы.

Мама дернула меня за руку, и я открыла глаза. Она предупредила как раз вовремя: Тео повернулся в нашу сторону. Брат подставил ладонь под кровь, стекающую с обрубка шеи, а затем умыл ей лицо. Вид у него был безумный.

— Вот что будет с моими врагами! — прокричал он на всю площадь. — Я напьюсь их крови.

Отбросив топор, Тео пошел к нам. От ужаса я приросла к месту, даже шага ступить не могла. Приблизившись, брат велел:

— Целуй меня в щеку, сестра.

Я зажала рот рукой, сдерживая рвотные позывы. Щека Тео была перемазана кровью советника Дамиана.

— Целуй, — прошипел брат, — или клянусь, следующим на плахе будет твой драгоценный муж.

И я это сделала: прикоснулась губами к щеке Теодора, чувствуя стальной привкус крови во рту. Это было мне наказанием за своеволие, за то, что дерзнула устроить побег, который с треском провалился. Я лишь надеялась, что, отыгравшись на мне, Тео ничего не сделает Корвину.

Брат довольный моим подчинением, оставил меня в покое, а я остервенело терла губы, но была бессильна убрать с них вкус мертвого советника.

Мама все это время придержала меня под руку, так как мои ноги дрожали.

— Разве ты не видишь, — прошептала я, борясь со слабостью, — что твой сын сошел с ума?

Она промолчала. То ли по привычке, то ли ей нечего было возразить.

Глава 30. Изгнание

После казни, меня отпустили к себе. Там я первым делом велела служанкам набрать ванну. Казалось я вся — с головы до ног — испачкана в крови советника. Мне необходимо стереть ее с себя как можно скорее или даже содрать вместе с кожей.

Погрузившись в теплую воду, долго полоскала рот и терла себя мочалкой, включая лицо с губами, пока кожа не покраснела, а губы не потрескались. Лишь тогда немного успокоилась.

Тео менялся на глазах, становясь все агрессивнее. Что столь пагубно на него влияет? Ответ напрашивался сам собой — благодать. Тео не родился теургом, его тело не приспособлено к благодати. В малых дозах он бы с ней справился, но он же взял слишком много и продолжает брать.

Я вспомнила уроки Старшей воспитательницы. Она говорила, что первые теурги, получившие чересчур много благодати, погибли. Магия сожрала их изнутри. Поэтому благодать и разделили на части между несколькими теургами. Но Тео не привык делиться. Это не про него.

Размышляя в таком ключе, я не заметила, как отключилась прямо в ванной. Истощенный организм взял свое. Слава Прародителю, мне ничего не снилось. Мои кошмары впереди. Они не скоро меня отпустят.

Проснулась, если не отдохнувшей, то немного посвежевшей. Разбудило меня ощущение чужого взгляда. Я по-прежнему сидела в ванной, а напротив в кресле расположился Тео. Никогда я не стеснялась чужих взоров, но тут стало не по себе. Захотелось прикрываться и поскорее.

— Ирга, — позвала служанку, чтобы подала полотенце.

— Она не придет, — сказал Тео. — Я ее отпустил.

Он взял полотенце и протянул его мне. Вода остыла, и я замерзла. Сидеть в ванной дальше чревато простудой. Пришлось смириться с тем, что Тео увидит меня обнаженной, пока выбираюсь из ванной.

Закутавшись в полотенце, доходящее до колен, почувствовала себя лучше, как если бы спряталась за броней. Есть все-таки что-то правильное в том, чтобы не показываться без одежды перед кем попало.

— Я пришел справиться о твоем самочувствии, — произнес Тео, возвращаясь в кресло. — Мама волнуется за тебя.

— Я в порядке. Благодарю за заботу.

Я застыла посреди комнаты. Чтобы накинуть халат, надо сперва оголиться. Второй раз я на это не пойду.