Любите женщину за грех

«Сестра Маргарита, тебе есть что сказать?», – спросила настоятельница. Монахиня подняла одну бровь и с издевкой сказала: «Считаю, что я ничего плохого за день не совершила, ни в чем не провинилась».

В Маргарите гармонично уживались две, казалось бы, противоположные вещи: она была воцерковленной, искренне верующей в силы Господа, и, вместе с тем, она не видела в себе греха и считала себя чистой, словно ангел, все время повторяя про себя: «Ну, в сравнении с остальными…».

В чем необходимость переставать сравнивать себя с другими, не так ли? Ведь окружающие – наше зеркало, в которое мы можем посмотреть и всегда осознать: ты не так уж и завистлив, не так уж и честолюбив, не так уж и плох собой. Беда только в том, что Высшие силы порой посылают нам кривое зеркало.

«Маргарита, мне вчера передали, что ты сплетничала и осуждала полноту сестры Агнессы с сестрами Женевьевой и Анной, это так?». Агнесса сконфуженно сжалась и уставилась в пол. Маргарита посмотрела на настоятельницу исподлобья: «Раз уж «вам передали», то не вижу смысла этого скрывать».

Воцарились секунды молчания.

«Еще, кажется, ты вчера была недовольна, что тебе сделали замечание относительно твоей помощи на кухне. За чем последовали твои нелицеприятные высказывания в сторону сестры Мариам, верно?» – поджав губы проговорила настоятельница.

Вновь наступила тишина. Маргарита не ответила.

«Сегодня и завтра от тебя потребуется помощь в больничном корпусе. Вечером останешься без ужина, а также ожидаю увидеть тебя сегодня на ночном бдении и сразу же на рассветном чтении Псалма», – с грустным вздохом сказала настоятельница. Маргарита залилась лающим кашлем. Это происходило непроизвольно, каждый раз, когда она нервничала. Послушницы же считали, что это бес сидит у женщины в горле. Поэтому не особо жаждали видеть ее в своей компании, боясь, что чертовщина перейдет на них.

Прохладный ветер заставил женщину поежиться. Постепенно на синем небе стали появляться яркие звезды. Маргарита прошла уже половину клуатра и решила подойти к колодцу. На ее глазах налились слезы. Она повернулась к водной глади колодца. Луна освещала ее круглое лицо. Маргарита заправила в платок черный локон. Соленая слеза упала в воду и пошла рябью к краям колодца, от чего Маргарита почему-то ударила по воде и горько заплакала. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу», – тихо, но сквозь зубы, шептала она.

Она вновь посмотрела на ныне гладкое отражение: «Почему такая красавица как я должна питаться скоромной пищей, менять повязки больным чехоточным пилигримам и носить одно и то же одеяние изо дня в день?! Почему я?», – голос монахини становился все настойчивее и громче. «Я хотела выйти замуж за герцога и одеваться в шелка, я хотела посещать светские салоны и иметь фаворитов, за что мне дана эта нищенская, несчастная, полная болезней жизнь?!». Голос Маргариты сорвался на хриплый крик. От рыданий она переставала полноценно дышать. Руками она убирала слезы и вытирала их об рясу, комкая ткань. «Господи, нет у меня больше сил жить так, лучше бы я давно умерла! Не хочу я чистить полы в кельях, не хочу терпеть боль в коленях от долгих молитв, лучше убей меня, если не можешь дать мне жизнь, которой я достойна!», – Маргарита сотрясала пространство. «Убей меня!», – крикнула она вдаль, где расстилался чарующий вид с возвышения, на котором стояла обитель. Господь отвечал ей тишиной, в которой можно было расслышать лишь далекий звук легких волн, бьющихся о камни, и стрекот сверчков. Нарушила гармонию тишины громкая чайка. Она остановилась кричать лишь тогда, когда долетала до арки перед садом.

Маргарита подняла заплаканные серые глаза на птицу. Она сидела на фигурном изображении демоницы Лилит.

«Сестра!», – Маргарита вздрогнула и поспешно обернулась: это настоятельница – сестра Диана быстрым шагом, чуть ковыляя шла к ней.

«Вы меня напугали», – смахивая слезы с ресниц дрожащими губами ответила Маргарита.

«Сестра, почему вы плачете? Что огорчает вас, поговорите со мной». После этих слов от горделивости и резкости Маргариты не осталось и следа. Она бросилась в объятия настоятельницы и расплакалась.

Наконец, Маргарита подала голос: «Я чувствую, что проживаю не свою жизнь. Господь не милует меня, он не дает мне жить счастливо», – она закашлялась.

«Наше призвание, дорогая, не получать, а отдавать. Нам с вами некогда наслаждаться радостью и покоем, мы сами должны вымолить его у Господа ДЛЯ ЛЮДЕЙ», – подчеркнула сестра Диана.

«Ежели я каждый день страдаю, то я молю Бога подарить мне смерть. Я устала нести эту могильную плиту на своей груди. Мне надоел мой кашель, из-за которого многие считают меня убогой. Мне надоела моя несчастная жалкая судьба».

«Желают себе смерти или от глупости, или от гордыни. Но в тебе, Маргарита, удивительно сочетается и то и другое».

Молчание затянулось. В таинство их беседы вновь ворвались звуки: совсем рядом послышалось уханье совы, недалеко зашелестела трава – это пробежала ящерица, а через мгновенье от ветерка заскрипели ветки деревьев.