Любитель экзотики (СИ)

Малфой не стал ничего говорить о пагубных привычках, а просто молча принес бокалы, по которым разлил янтарный напиток. Гарри отхлебнул коньяк, будто воду, ожидая противного жжения, как после огневиски, и удивляясь согревающему внутренности теплу. Малфой покатал жидкость по бокалу и осушил его одним долгим глотком, после чего вновь наполнил и принялся смотреть сквозь коньяк на пламя свечей. Гарри уже не ждал ответа, когда Малфой вдруг заговорил:

— Когда я вступал в Общество, я считал его деятельность высшей целью. Мы отстали от магглов на века, пытаясь отказываться от технического прогресса и отрицая его. Я думал, что наконец нашёлся человек, в чьих силах изменить ситуацию… человек, за которым я был готов идти до конца… — Малфой помолчал, а потом вдруг неожиданно ударил кулаком по столешнице: — Нам нужны эти реформы! Очень нужны…

Об этом Гарри никогда не задумывался, и, честно говоря, ему было совершенно неинтересно, отчего вдруг столько народу решило податься в Пожиратели Смерти. Раньше он списывал это только на их неадекватность, но познакомившись поближе, понял, что не всё так однозначно — они все слишком разные. А сейчас Малфой и вовсе заговорил о каких-то реформах.

— А в чём суть-то?

Малфой посмотрел на него с болью и какой-то безысходной жалостью.

— Суть? Неужели тебе нравится то, что ты видишь? Средневековые запреты, невнятная власть, несовершенное судебное право. Ты знаешь, что вынесение судебных решений не основано ни на каких законах — только голосование?! Один лишний голос, и ты можешь сгнить в Азкабане без надежды на пересмотр дела…

Гарри хотел возразить, но вспомнив громкое дело Сириуса Блэка, промолчал… да и разбирательство полным составом Визенгамота «дела о нарушении Статута Секретности», когда Гарри, отогнав дементоров, спас от жуткой участи себя и Дадли, тоже не внушало оптимизма. А Малфой продолжил:

— Видел бы ты его! Умный, сильный, хорошо образованный… он может поддержать разговор на любую тему… у него столько замечательных планов… зачем он это сделал?

Горечь в словах Малфоя заставила Гарри задуматься о том, одного ли человека они знают…

— В моём времени он отправил тебя в Министерство, ночью, чтобы ты отнял одно Пророчество у группки школьников…

— Дай угадаю — эту группку возглавлял ты?

— Да.

— И что это было за Пророчество?

— То, из-за которого я остался сиротой… вот с этим шрамом. Тот, кого ты так нахваливаешь, пришёл в мой дом, лично убил моих родителей и попытался убить меня…

Гарри убрал со лба чёлку, демонстрируя свою знаменитую отметину. Люциус зажмурился:

— Я просто не могу представить, что должно произойти, чтобы он отправился убивать ребёнка… да и гоняться за Пророчеством… какая глупость! Кому, как не ему, знать, что Предсказания никогда не бывают точными, и всё зависит от трактовки, которая оттачивается после того, как событие произошло…

Малфой вновь осушил свой бокал, словно испытывая колоссальную жажду, и, кажется, даже не понял, что это не вода.

— Я не лгу!

— А никто тебя и не уличает… я просто не могу представить…

— А по-моему, это как раз самое простое, — вновь вклинился в разговор Северус. — Он наделал хоркруксов и повредился рассудком. Меня другое волнует: почему никто из его сторонников не попытался ему помешать?

— В чём?

— Клепать хоркруксы. Всё-таки ритуальные убийства — это не игрушки… они и след оставляют… и жертва особая нужна.

Малфой сначала задумался, а потом решительно помотал головой:

— Нет! Это без меня!

— Но почему?

— Кто много знает, тот спит глубоко… под землёй. Я бы мог устроить, чтобы Лорд прочитал эту книгу, но не вижу смысла.

— Почему?

— Потому что там нет решения проблемы. Раскаяние — слишком общее определение, чтобы служить рецептом.

А Малфой-то, оказывается, думал и о таком.

— … нет, я слишком ценю собственную жизнь, чтобы так глупо ею рисковать. Лорд сейчас в самом расцвете своей силы. Даже ваш хвалёный Дамблдор не рискует выступить против него…

— А сколько ему лет?

— Скоро исполниться пятьдесят.

Надо же! А по нему и не скажешь… хотя Гарри, пообщавшись с Дореей и Карлусом, уже сильно переменил своё мнение о возрасте, с которого можно начинать отсчитывать старость.

Люциус снова допил коньяк и, обхватив себя руками, принялся раскачиваться в кресле:

— Я не хочу подчиняться унизительным приказам… я не…

— И убивать не хочешь?

— А с чего ты взял, что я…

— Ну да! Волдеморта окружали одни невинные овечки! Отчего же в моём времени боятся даже имя его произносить? И, кстати, после твоего знаменитого налёта на Министерство ты загремел в Азкабан.

В тоскливом взгляде Малфоя читалось отчётливое желание проснуться от этого кошмара. Он совершенно точно не хотел ни грабить Министерство, ни сидеть в Азкабане… да и убивать кого-то он тоже не собирался. Малфой направил на бутылку палочку и произнёс заклинание дозаправки. Напиться внезапно показалось хорошей идеей.