Любитель историй (СИ)

мерзкая улыбка выглядела хуже усмурской пиявки, а

второй, с обнаженной саблей, показался капитану

невероятно похожим на…

Нет, он не мог так сильно заблуждаться!

- Не узнаешь меня, Скат?

Капитан прищурился.

- Не утруждай себя. Мое имя - Бероуз. Капитан Бероуз.

Надеюсь, не забыл о таком, жалкий сухопутный ублюдок?!

Или решил, что если я сгинул в морской бездне, ты волен

наложить свои вонючие лапы на мои сокровища. Извратить

память обо мне?

- Но так гласит закон, - на выдохе выдавил из себя Скат,

начиная медленно сходить с ума.

- Глупое слово - закон, - внезапно вмещался в разговор

Сквидли. – Совершенно бесполезное и лишенное всякой

силы. Теперь, надеюсь, ты это понимаешь?

Капитан нервно хохотнул и зашелся таким неистовым

смехом, что стены зала заходили ходуном.

Откинув оружие в сторону, он долго гоготал, поминутно

стирая с лица то слезы, то брызжущие в разные стороны

слюни, пока строгий голос Бероуза не остановил это

безумие.

- Хватит! Прекрати! Мы здесь не затем, чтобы наблюдать

за твоими душевными страданиями и явными признаками

слабоумия.

Скат смеялся еще минуту, а потом резко перестал. Опустив

голову, он будто малое дитя уставился на гостей не узнавая

никого из присутствующих.

Осторожно приблизившись к капитану, Сквидли взял его

за волосы и откинул голову назад. Ската трясло, а изо рта

тянулась тонкая струйка слюны.

- Я знаю что ты слышишь меня, слизняк, - произнес гость.

– И мне нужно от тебя лишь одно. Я хочу, что бы твои

люди, те которые еще думают, будто вдыхают аромат

жизни, нашли мне девушку. Я дам тебе ее портрет. Срок –

один день. Больше времени у тебя нет, и не будет.

Рука Сквидли медленно отпустила голову капитана, и тот

тут же повалился на пол, словно набитая соломой кукла.

* * *

В эту ночь старые доски поскрипывали чаще обычного:

Рик насчитал больше ста стенаний, пока свеча успела

прогореть всего на дюйм. Вчера звуков было не больше

пятидесяти. Однако главное представление свершилось уже

через полчаса.

Закрыв глаза, мальчик попытался заснуть, но вместо этого

бесполезно провалялся так и не найдя привычную дрему.

Веки жутко чесались и распухли от тяжелой летописной

работы, но Рик старался не обращать на подобные мелочи

внимания.

Часы пробили положенные одиннадцать или двенадцать

раз. Рик по привычке забился в угол и приготовился

слушать. Однако дом не ответил мерным храпом трубной

печи. Балки и шкафы тоже молчали, словно специально

выманивая жертву из убежища, чтобы накинуться на нее

сотней ужасных пронизывающих звуков.

Но и этого не произошло.

Решив рискнуть, Рик выбрался из комнаты и осторожно,

стараясь не нарушать воцарившегося покоя, аккуратно

прокрался по коридору. Добравшись до лестницы ведущую

в гостиную, он не услышал монотонных постукиваний,

протяжных охов и резких ударов дверей – дом спал и, по-

видимому, не собирался просыпаться.

Вступив на первую ступень Рик вновь замер,

прислушался. Легкий скрип половицы не имел к ночному

представлению никакого отношения: всего лишь короткий

звук, мгновенно растворившийся в ночном мраке зала.

Следующий шаг тоже не принес в тишину чего-то нового.

Мир продолжал балансировать на грани, однако не

обрушился на юного хозяина треском и воплями.

Сегодняшняя ночь была совсем другой. Усыпляющее

спокойствие скользило по карнизам, проникая внутрь

легким сквозняком и разливаясь по коридорам и комнатам

обволакивающей безмятежностью. И ничто не могло

разрушить приятного умиротворения.

Спустившись в гостиную, Рик поставил подсвечник на

каминную полку и осмотрелся, не узнавая знакомого места.

Всего за пару-тройку дней он привык находиться в плену

собственных страхов и сомнений, которые этой ночью

внезапно расползлись по углам и теперь сами прятались от

тусклого светоча.

Немного насладившись тишиной, Рик устало улыбнулся,

случайно вспомнив, как он и Клер ночи напролет

просиживали у камина, играя в верю-неверю. Как им было

здорово, когда они хотя бы ненадолго забывали про

отцовские правила.

Почему он раньше не задумывался об этом? С каких пор

именно отец стал для него путеводной нитью и

единственным ориентиром в жизни?

Удушающий приступ обмана схватил его за плечи и начал

медленно подбираться к шее. Очевидная фальшь

происходящего вынудила юношу задрожать от

невыносимой обиды. Откровенный вопрос откликнулся

мучительной болью.

Ни толики правды!

Первое, что захотелось Рику - разбежаться и со всего маху

высадить плечом дверь, раз и навсегда покинув этот

кошмарный дом, последнее пристанище семейства

Джейсонов. Но в следующую секунду часы опять пробили

полночь, и юноша понял – в гостиной он уже не один.

Фыркнув, кот спрыгнул со шкафа и через пару секунд

очутился у ног хозяина. Выгнувшись, Тит замурлыкал,

описал восьмерку и, подняв голову, подмигнул Рику.