Любитель историй (СИ)

безоговорочно исполнил любые его требования. А когда в

голове родителя рождалось новое правило, отцу было

необходимо только единожды произнести вслух запрет или

ограничение, чтобы оно навсегда врезалось в юношескую

память.

Оказавшись в кабинете, Рик остановился на своем

привычном месте у двери. В комнате отца было все как

прежде, с одной только разницей – сейчас перед столом

стояло глубокое, обитое темно-красным бархатом кресло и

небольшая скошенная парта.

- Садись, - настойчиво повторил отец.

Переборов волнение Рик погрузился в кресло,

почувствовав ладонями шероховатую поверхность резных

подлокотников.

- Достань мою книгу.

Юноша не стал перечить отцу.

Пристальный взгляд Лиджебая неспешно скользил по

отпрыску. Призрак не торопился продолжать.

- Не смотри на меня, - резко отрезал отец.

Опустив глаза, Рик виновато уставился в испещренную

порезами и трещинами поверхность парты. Как он только

мог забыть правило двенадцать и шесть шестых?!

- Простите, больше такого не повторится, - коротко ответил

сын. Отец обожал, когда с ним общались как со старшим по

званию.

- Моя книга, она все еще с тобой?

Рик кивнул, не поднимая взгляда.

- Открой ее на первой странице. Возьми перо, макни в

чернильницу.

В правом верхнем углу парты возникло углубление, в

котором обнаружилась широкая стеклянная чернильница, а

рядом лежало гусиное перо.

Не став удивляться, сын повиновался.

Первая страница отцовской книги также преобразилась.

Она была девственно чиста. Ни единой строчки, ни следа от

ровного почерка.

- Что я должен писать?

- Не торопись.

Наставительно подняв указательный палец, мистер

Лиджебай застыл. Долгое время ничего не происходило, и

Рик позволил себе нарушить сразу несколько правил.

Он уже умел это делать.

Подняв голову, юноша уткнулся в практически зеркальный

взгляд отца: совершено черные зрачки занимали все

пространство глаз. Он смотрел сквозь сына, сквозь стены,

сквозь любую преграду на свете.

Именно в эту минуту Рик впервые задумался о

происходящем. Ведомый странной силой он вернулся в

родной дом, который тянул его в свое лоно, призывая

хранить книгу отца как зеницу ока. Но в тоже время,

внутренний голос, не унимаясь, отговаривал его сходить со

спасительной тропы. Поэтому, ощущая незримую

поддержку, юноша совершенно не испугался, увидев за

столом призрак отца.

…Рик возвращался в родной дом этой ночью, когда

последний кошмар заставил его пробудиться в мокром поту

и, не найдя себе места, покинуть святую обитель. Тогда дом

встретил его настороженно, пристально следя за каждым

движением. Плохо помня свой визит, Рик сомневался, что

наяву встречался с Оливером и успел заглянуть в отцовский

кабинет.

Второй визит выдался более удачным. Дом приветствовал

своего юного хозяина приятным теплом протопленных стен

и запахом ароматных пряностей...

Ожидая вердикта отца, Рик поймал себя на странном

чувстве, словно время остановилось и повернулось вспять.

Словно не было этого кошмарного года, болезненных

похорон, белой ткани на мебели и завешенных зеркал. Отец

был жив и находился в абсолютном здравии. И его

любимый темно-синий камзол с широкими рукавами и

массивными серебристыми пуговицами, ажурная рубашка с

бантом, выглядели вполне реально. Лицо чуть бледное с

множеством глубоких и не очень морщин, изящные очки –

мистер Лиджебай предстал перед сыном таким, каким тот

запомнил его при жизни.

- Ты должен писать все, что я произнесу, слово в слово.

Понял меня? – наконец изрек призрак.

- Да, сэр, - согласился Рик.

- Тогда начали, - Лиджебай деловито скрестил руки на

груди. На его лице возникла довольная улыбка.

Прикоснувшись к перу и опустив его на чистую

поверхность листа, юноша бросил случайный взгляд в

сторону отца. Свесив голову на бок, тот не спеша собирался

с мыслями. Наконец он положил руки на стол, отчего

раздался резкий хлопок. На тыльных сторонах ладоней

красовались огромные кроваво-красные язвы, едва

затянутые темной коркой. Облегченно выдохнув и раскинув

руки в стороны, словно освободившись от непосильного

груза, Джейсон-старший начал не спеша диктовать.

Слова вырывались натужно, иногда раскалываясь надвое

и лишаясь окончаний. Так было пока говоривший немного

не обвыкся и не снизил скорость. Тогда предложения стали

более четкими, осмысленными, а Рик умерив темп, стал

выводить каждое слово аккуратнее, добавляя от себя

вначале новой строки витиеватый узор.

Не вдумываясь в смысл слов мистера Лиджебая, которые

Рик переносил на бумагу абсолютно статично, он вскоре

почувствовал, что рука сама продолжает работу,

совершенно не подчиняясь его желаниям.

Инстинктивно закрыв глаза, юноша прислушался к

усыпляющему голосу отца. Тот говорил монотонно,