Люблю тебя, мамочка! Истории приемных семей

Для него и мамы роскошная квартира была слишком огромной. Соседи предлагали купить. Разменять. Рядом, в тоже хорошем доме, показывали просторную двушку, в которую обещали помочь переехать с солидной (очень) доплатой. Анна Анатольевна была категорически против. Считала территорию семейным гнездом. Здесь она много лет, до того, как прошла череда смертей – была по-настоящему счастлива.

Когда Анна Анатольевна собрала себя по кусочкам и поняла, что может жить дальше без успокоительных, снотворного и прочих поддерживающих средств, то обнаружила, что пространство квартиры пустое и гулкое, что в коридоре эхо, что тишина гнетет. И? Правильно. Начала искать сыну супругу. Достойную их академической фамилии. То, что карьера не удалась в полной мере уже ее мужу, а сын был простым школьным учителем, Анна Анатольевна считала временным явлением. И надеялась, что Алешенька возьмется за ум, вернется в большую науку. А уж внуки… Внуки и вовсе будут гениями. Каждый выйдет в академики как минимум.

Анна Анатольевна достала записные книжки. Дочки и внучки ее знакомых из той же хорошей научной среды регулярно приглашались в дом на чай.

Алексей бледнел, краснел и замуровывался в бывшем дедушкином, а теперь его кабинете. Не выламывать же дверь. Настоящий дуб, между прочим. И косяки надежные.

Не то чтобы он никогда не влюблялся. Даже крутил четыре года роман с завучем (постарше его, но подтянутая тетка, классно выглядела), которая была замужем. Оба получали от процесса удовольствие. Он дарил ей конфеты, водил в кино. Она составляла удобное расписание занятий для любовника. А еще наводила порядок в его всегда запутанной отчетности. Что было просто суперудобно.

Замученные Минобром (не к ночи будь упомянута эта организация) учителя, пониженные в статусе до не имеющих никаких прав чтецов лекций и составителей огромного количества отписок, бумаг… Не обладающие возможностью даже выставить хулигана за дверь, поднять, чтобы постоял, подумал о своем поведении и не мешал – теряли авторитет.

Волевой директор как-то лавировал между пожилыми кадрами, которые болели за дело и хотели не только учить, но и иметь возможность воспитывать, и молодыми учителями, которые не знали и сотой части того, что вышеупомянутые зубры, а воспитывать не могли, не стремились и вообще… Предпочитали увиливать от хлопот и опасностей.

Наш Алексей по возрасту относился к молодежи. Но по багажу знаний, умению их доносить и общему подходу – тяготел к преподавателям старой школы. К тем, кому давно пора на пенсию. Но как без них – полный ахтунг…

Молодые русисты сами пишут с ошибками… И громко заявляют, что классика устарела.

Алексей в интригах школьных не участвовал. Жил наособицу. Учил, зажигал, увлекал, подтягивал отстающих и натаскивал жаждущих побед и поступлений на бюджеты в приличные ВУЗы.

Школа была его землей обетованной. А каждый класс – любимыми зайчиками. Он видел во многих глазах ум, любопытство. И разжигал его. Интересные загадки, сложные задачки. Решали сообща. Оставались на дополнительные занятия. Словом, наш Алексей был энтузиаст-новатор по мнению одних, и идиот по мнению других.

А истина, как водится, была где-то посередине.

Не заметив как (время пролетело мгновенно), Алексей дожил до тридцати. Роман с завучем увял потому, что у нее родились внучки-двойняшки. И времени на романтические приключения, даже урывками, не оставалось категорически. Полное отсутствие личной жизни Алексея не слишком угнетало. Не юнец двадцатилетний. Маньяком никогда не был. Но… все же сказывалось. Сдвинул брови. Немного ссутулился. Поругался с мамой, которая продолжала приводить домой кандидаток на роль невестки.

Алексея они раздражали. Хотя случались и симпатичные стройные экземпляры. Но…

Оказалось (наш герой понял это позже), что он однолюб. Вымирающий экземпляр. Как и его дедушка с отцом. И до поры до времени просто не встретил единственную.

Но роковая или, наоборот, фантастически счастливая минута (смотря по чьей версии) приближалась.

Алексей впервые в жизни поехал отдыхать самостоятельно. Без мамы, которая была чем-то сильно загружена на работе и отпустила сынулика одного в Анапу. На десять дней в совсем нежарком июне. Он не был на море несколько лет.

И опрокинулся в холодную воду, полную солнца, с невероятным удовольствием и странным предвкушением чуда.

Знала бы мама – уволилась бы из поликлиники и поскакала вместе с мальчиком. Но увы.

На пляж пришла шумная компания. Семья с двумя детьми. Вожди краснокожих как минимум. И подруга жены. Впрочем, в тот момент не наблюдательный по отношениям к людям Алексей не разобрался, ху из ху. Курортники болтали. Шутили.

Алексей подплыл, притянулся на один чистый и вкусный голос, который выбивался из общей какофонии. Пришел, как гамельнский крысенок, на зов флейты.

Она, а это была именно ОНА, сидела у самой воды, бросала в море маленькие камушки, отвечала на подколки, заливисто смеялась, откинув голову назад. Ее босую загорелую ступню снова и снова целовали наползающие волны.